Подумав, не надеть ли серьги, тут же отмела этот вариант: слишком вычурно. Чистые джинсы, свежая рубашка, решено. Естественно, непринужденно.

Ее пульс напоминал марширующий оркестр.

Это было странно, дико, неожиданно. Но она была неравнодушна к своему лучшему другу.

Вроде бы Куп был тот же, что и прежде, но при этом изменился, внешне – точно. Его темно-каштановые, небрежно взлохмаченные волосы начали потихоньку выгорать на солнце – это было секси. Он и сам начал покрываться загаром – Лил помнила, как быстро схватывает коричневый его кожа. А его глаза, ледяные, льдисто-голубые, открывали в ней какие-то неизведанные дали…

Она пожалела, что не поцеловала его. Это был бы дружеский, невинный поцелуй, ничего более. Тогда бы она узнала, каково это – встретиться губами с его ртом.

«Успокойся», – приказала она себе. Куп, наверное, рассмеется, если узнает, о чем она думает. Она сделала несколько глубоких вдохов, затем медленно спустилась по лестнице.

Она слышала их разговор на кухне: смех матери, шутливые нотки в репликах отца и ответы Купа. Его голос теперь звучит ниже, не так ли?

Лил пришлось остановиться и снова сделать глубокий вдох. Затем, изобразив на лице легкую улыбку, она зашла на кухню.

Куп осекся на середине фразы и уставился на нее. Моргнул. От удивления, на миг мелькнувшего в его глазах, ее бросило в дрожь, и она спросила:

– Так ты останешься на ужин?

– Мы пытались уговорить. Но Люси и Сэм ждут его. В воскресенье как штык, – сказала Дженна, шутливо грозя пальцем. – В воскресенье все собираются на пикник.

– Конечно. Все еще помню наш первый пикник. Мы можем устроить пару тренировок с мячом.

– Спорим, я все еще могу тебя переиграть. – Лил прислонилась спиной к кухонной стойке и улыбнулась так, что он снова моргнул.

– Это мы еще посмотрим.

– Я надеялась прокатиться на той игрушке, которую ты припарковал во дворе.

– «Харлей», – произнес он суровым отрезвляющим тоном, – вовсе не игрушка.

– Покажешь, на что он способен?

– Конечно. В воскресенье я…

– Я думала, сейчас. Мы же можем отлучиться, не так ли? – Она повернулась к матери. – На полчаса?

– Хм… У тебя есть шлемы, Купер?

– Да, я купил второй… Как раз.

– Сколько штрафов ты набрал, катаясь на нем? – спросил Джо.

– Ни одного за последние четыре месяца, – ответил Купер с ухмылкой.

– Верни мою девочку целой и невредимой.

– Верну. Спасибо за чай, – сказал он, поднимаясь. – Увидимся в воскресенье.

Дженна наблюдала за тем, как они выходят, затем глянула на мужа.

– Ох, – только и сказала она.

– Я бы добавил: «Вот черт», – слабо улыбнулся он.

Оказавшись на улице, Лил рассмотрела шлем, который вручил ей Купер.

– Так ты научишь меня водить эту штуку?

– Может быть.

Надевая и застегивая шлем, Лил не сводила с Купа внимательных глаз.

– Я в состоянии справиться с этим.

– Да я уверен, что ты справишься. – Он сел за руль. – Я думал о том, чтобы взять девчачье сиденье, но…

– Мне не нужно девчачье сиденье, – сказала она и села позади него. Прижалась к нему всем телом, обхватила руками его талию. Чувствует ли он, как колотится ее сердце? – Погнали, Куп!

Как только мотоцикл рванул вдоль по фермерской дороге, Лил издала крик восторга.

– Это почти так же здорово, как ездить верхом! – крикнула она.

– На трассе еще лучше! Наклоняйся на поворотах, – сказал он ей, – и крепко держись за меня.

Лил улыбнулась – она сделала бы так и без его подсказки.

В свете солнце, проникавшего в оконца чердака, Куп взвешивал зерно. Он слышал, как напевала его бабушка, кормя кудахчущих кур. Из стойл доносилось фырканье и чавканье лошадей.