Издалека доносятся странные звуки: глухие удары, неестественно громкие ругательства. Никогда не слышала, чтобы кто-то так кричал.

Иво напрягается, озирается по сторонам. Я замечаю, что и соседи начинают переглядываться. Гномиха Золька – старушка из дома напротив – машет кому-то и орет:

– Прячься!

С ее коротким криком, полным звенящего отчаяния, с меня слетает оцепенение. Предчувствие не обмануло: происходит что-то плохое.

Роланд

Я стою у свежевыкрашенного низенького забора и не могу ни на что решиться. Растерянно смотрю на аккуратный домик со светлым фасадом и резными ставнями, сейчас полыхающий в огне. Черепица пищит, взлетают искры, бревна гудят, сопротивляясь пламени. Стекла, еще несколько минут назад кристально чистые, теперь почернели от копоти. Черно-серый дым с фонтаном искр рвется в небеса, окутывает все вокруг, закрывает меня от света прячущегося за горизонтом солнца. Кто-то хотел мне помочь, устроив поджог еще до того, как я сюда явился.

Почему в этот дом отправили именно меня, солдата, служащего первый день? Почему вообще новобранца взяли на такое задание? Эти вопросы навсегда останутся без ответа.

По другую сторону забора в двух шагах от него стоит хрупкая девчонка. Она собиралась бежать, но встретила меня на пути и застыла.

На щеках грязные дорожки от смешанного со слезами пепла, запачканное кровью платье – пышное, белое, в синий горох. На поясе красная лента с кокетливым бантом, на ногах туфли – тоже красные.

Трясется вся. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но не издает ни звука. Поднимает на меня огромные глаза, полные страха и слез.

В них можно утопиться.

Ребенок совсем. Сколько ей? Лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Впрочем, ненамного младше меня. Сегодня ее привычный мир рухнул. Да и не только ее. Вокруг крики, визги, плач: они смешались в единую какофонию звуков. Слышатся выстрелы, рев пламени.

Я абстрагируюсь, как меня учили. Сосредотачиваю взгляд на девчонке. На белоснежном крыльце истекает кровью отец. Может, он уже и не дышит. Город в хаосе. Сегодня пострадают не только те, за кем король отправил армию, но и те, кто станет помогать людям, которые должны умереть.

Да и не людям вовсе.

Передо мной девчонка – тоже не человек. Ведьма, пусть пока и не инициированная. Или уже?.. Да нет, еще слишком молода.

До вчерашнего дня их никто не притеснял. Человечество веками жило по соседству с ведьмами, вампирами, орками, гоблинами… да много с кем.

Но с королем не спорят. Даже если он задумал уничтожить часть мира в отместку за то, что этот мир сделал с его предками четыре века назад.

Отголоски драконьей крови в венах нового короля заставили его мстить, а всех нас, солдат королевской армии, подчиняться…

Девчонке некуда идти, ей никто не поможет. Куда она собралась бежать, если повсюду смерть? Мне приказано убить ее и ее семью на месте. Сегодня судный день, а потом казни будут проводиться на площади перед народом. Но не сегодня…

Я дергаюсь. Вдох-выдох. Замечаю, как дрожат мои руки, стремлюсь спрятать их в карманы, но раз за разом промахиваюсь. Нервничаю. Нервничаю? Не то слово. Я в ярости из-за непонимания происходящего.

Ничто не предвещало геноцида. До вчерашнего дня.

– Зачем вы это делаете? – шепчет девчонка срывающимся голосом. В нем ни злости, ни паники. Только недоумение и, может, чуточку отчаяния. Аяна, кажется. Именно так было написано в распределительном документе.

Она тоже дрожит. Трясется ее подбородок. Грудь тяжело вздымается и опускается, вздымается и опускается. В руках зажат холщовый мешок, совсем маленький. Что в нем?