– И мы похожие заказывали, – оживился Вовка, – двести с чем-то рубликов за штуку, с изображением Шерлока Холмса. Клиенты радовались. Пустячок, а душу греет.

– Странно, что такая дама, как Реутова, воспользовалась такой кружкой, – пробормотала я.

– Вот-вот, – кивнул Фокин, – она по идее должна была взять чашку из какого-нибудь сервиза. Гляньте, сколько в квартире прекрасных вещей.

– Нервничала, торопилась, схватила первое, что попало под руку, – без особой уверенности возразил Вульф.

Я не согласилась с мужем.

– У этой женщины и первое, что попадется под руку, окажется изысканным. Она легла в кровать в роскошном ночном одеянии, вся в кружевах, рюшах, пахла французскими духами и… пила воду из барахла?

– Погодите-ка… – попросил Макс. – Олег, не листай фото, задержись на том, где изображена тумбочка крупным планом. Да, верно. Мне вот что в голову пришло. Сколько пустых блистеров было?

– Три, – уточнил Олег, – рядом пустая упаковка от лекарств. Таблетки продаются в картонке по тридцать штук. По десять в один блистер уложены. На месяц запас.

– Покажи лекарство, – потребовал Вульф.

На экране появилось фото.

– Коробка, в ней было тридцать пилюль… – забормотал мой муж, – срок годности март будущего года… Произведено в Индии…

Игорь, который до сих пор сидел молча, подал голос:

– Средство легально разрешено в России.

– Так… – протянул Макс. – На каждом блистере с десятком таблеток есть номер. Хочу на все три посмотреть, увеличь изображение. Ага! Вот оно! Я молодец!

– Ты о чем? – одновременно спросили мы с Костиным.

Вульф потер руки.

– Мне пришла в голову простая идея. Кружка не принадлежит Реутовой, поскольку это не ее стиль. Но посудина все же дома у Надежды Владимировны, и нет сомнений, что она ее в руке держала. Олег прав: если заставить человека насильно принимать лекарство, то он будет сопротивляться. И добровольно никто из рук убийцы пойло не возьмет. Эксперт живо обнаружит признаки борьбы. А что, если Надежда Владимировна побывала у кого-то в гостях и ее там угостили?

– Снотворное растворяется в воде, запаха и вкуса не имеет, – тут же уточнил заведующий отделом компьютеров Игорь.

– Надежда выпила в гостях воды, а в ней была немалая доза лекарства, – продолжал мой муж. – Когда Реутова скончалась, убийца водрузил на тумбочку кружку с отпечатками пальцев жертвы, бросил пустую упаковку…

– Не пойдет, – возразила я, – на блистерах следы пальчиков Реутовой, она сама вынимала лекарство.

– Правильно, – согласился муж, – о том же и я подумал. Поломал голову и… Смотрите. Лекарство годно до марта будущего года, так написано на общей упаковке. В ней должны быть три фольгированные пластинки по десять пилюль. Сбоку на каждой тоже указана дата окончания использования и номер.

– Номер? – удивилась я.

– Да. И на всех блистерах он свой, – поддакнул Костин. – У нас когда-то проходило дело о фейковых медикаментах, я многие тонкости тогда изучил.

– Не все производители так поступают, – заметил Игорь, – но данная фирма ответственно к вопросу относится. Глядя на экран, выражаю сомнение: похоже, только один блистер для этой коробки родной. Два других – нет.

– Как ты это определил? – удивилась я.

– На картонке напечатано: М/06-750, – пустился в объяснения Гарик. – Расшифровываю: М косая черточка ноль шесть – это значит, что пилюли можно использовать до шестого марта, а семьсот пятьдесят – номер блистера. В картонке их должно быть три, соответственно, два других должны иметь маркировку М – черточка ноль шесть семьсот пятьдесят один и пятьдесят два… или семьсот сорок девять – сорок восемь. Разница непременно в одну цифру. Но! На другом блистере выбито: Д черточка двенадцать. То есть двенадцатое декабря. И как в картонке, содержимое которой годно до марта, оказался декабрьский блистер? И третий, январский? А?