– Что случилось? – крикнула она. – Что происходит?

– А то происходит, что вы расстроили фонарщиков.

– Кого? – переспросила Лиза. Она не то чтобы сильно боялась темноты, просто в такой непроглядной тьме оказалась впервые в жизни. Она не видела ничего – ни своей, поднесенной к самому лицу руки, ни очертаний Крысы, которая, как прекрасно помнила Лиза, стояла всего в какой-нибудь паре шагов от нее.

– Фонарщиков. Тех, кто зажигает фонарики. Они очень чувствительные и не любят, когда рядом с ними кричат и ссорятся, – вздохнула Крыса. – Полагаю, нам нужно попросить у них прощения. Без света нам никуда, особенно с вашими ни на что не годными глазами.

– Почему это ни на что не годными? – обиделась Лиза.

– Сколько когтей я сейчас разогнула? – спросила Крыса.

Разумеется, этого девочка не знала. Она сильнее сжала в руке щетку и промолчала.

– Ну вот, я же говорила, – хихикнула Крыса. – У всех людей глаза никуда не годятся. Вы видите только то, что хотите увидеть, и ничего больше. А разве зрение служит для этого?

Лиза подумала о том, не сказать ли ей, что еще тридцать секунд назад она видела перед собой гигантскую крысу в юбочке из газетной бумаги, и очень рада, что больше не видит ее. Но Лизе необходима была помощь Крысы, а эти слова окончательно приведут ее в бешенство. Так что девочка сочла за лучшее не давать воли своим чувствам и промолчать.

– Однако здесь действительно темновато, пожалуй, – веселым тоном воскликнула Крыса и продолжила, обращаясь к невидимым в темноте фонарщикам: – Будьте добры, нельзя ли немного прибавить света? Обещаю, мы будем вести себя тихо, как церковная мышь и школьница-отличница. – Затем Крыса тихо прошептала Лизе: – Правда, я не уверена, что церковные мыши очень тихо себя ведут. Про них ходят такие ужасные слухи…

Какое-то время Лиза и Крыса стояли молча, затем Лиза спросила:

– Ну, и что дальше?

– Я же вам говорила – ужасно чувствительные существа эти фонарщики. Сейчас попробую обратиться к ним по всем правилам.

Крыса прокашлялась и торжественно заголосила.

– О, Светоносные, укажите путникам дорогу, озарите весь Подземный мир! – И добавила вполголоса: – Всегда плюнуть хочется, когда повторяю эту чушь.

Неожиданно фонарики вновь замерцали, и Лиза облегченно выдохнула. Оказывается, все это время она стояла, затаив дыхание.

– Так лучше? – спросила Крыса, следя за девочкой своими черными глазками.

– Намного лучше, – согласилась та.

Крыса вновь заговорила, и опять шепотом:

– Глупое, конечно, заклинание, но полезное. Весьма полезное.

– А кто они? – спросила Лиза. Она была уверена, что Крыса до сих пор пребывает в расстроенных чувствах, хотя и старается держаться дружелюбно.

– Кто, кто, – моргнула Крыса. – Фонарщики, разумеется. Те, кто зажигает фонарики.

И она махнула лапой в направлении загоревшихся над их головами огоньков.

Теперь Лиза впервые заметила на донышке каждого фонарика прилепившееся к нему маленькое, мерцающее бледным светом существо.

– О! – восхищенно воскликнула она, поняв, что эти существа и являются источником света. – Светлячки!

Огоньки угрожающе замигали.

– Тсс! – прошипела Крыса. – Их можно называть только так, как принято – фонарщики. Они очень болезненно реагируют на то, как к ним обращаются.

– Я не знала, что светля… что фонарщики вообще чувствительны к чему-либо. – Лиза приподнялась на носки, чтобы получше рассмотреть фонарщиков. – Вообще-то, светлячок не кажется чувствительным или способным обижаться – так, маленький мерцающий комочек, на вид равнодушный ко всему на свете.

– Широко распространенное заблуждение, – фыркнула Крыса. – Многие считают фонарщиков бесчувственными, но на самом деле, поверьте мне, они очень, даже слишком чувствительны. Впрочем, как все гении.