– Будь добр, зажги нагреватель, – попросила Тедди.

Взяв с плиты спичку, он зажег газовый нагреватель и открыл дверь в холл.

– Ты передумал? – спросила Тедди. – Хочешь переночевать здесь?

– Просто зашел кое за чем.

– Как там Ирв и Дора?

– Хорошо.

– Очень любезно с их стороны, что они позволили тебе пожить у них. Где ты спишь? Место там хоть есть? У них ведь всего одна спальня, да?

Он вспомнил, как ребенком написал в детскую радиопередачу: «Дорогой дядя Хэнк! Тут нарисован мой маленький брат Стивен, он спит в пианино».

– Ты можешь ответить мне? – злобно спросила она, повернув к нему свое птичье лицо и в ярком свете люто сверкнув глазами.

А еще он увидел в них голод, и еще страх.

– Мне жаль, что я ухожу, – произнес он.

– А если мне бросить работу и поехать с тобой в Калифорнию? – спросила она вымученно. – Как ты на это посмотришь?

Ее глаза моргали, их внимательный взгляд, от которого ему всегда становилось не по себе, менял направление. Но старая ведьма потеряла над ним власть. Ничто в мире не вечно. Даже камни в конце концов превращаются в пыль. Даже сама земля.

Вначале она была невестой его приятеля Джо Филда. Джо, он и Ирв Раттенфангер уже несколько лет тихо существовали благодаря программам WPA[4]. Для всех них это была пора полного безденежья. Из фанеры и кафеля они смастерили себе набор ма-джонга[5]. Раз в месяц ходили поесть в итальянский ресторан.

Тедди сообщила:

– Я говорила с адвокатом – тебя могут арестовать за то, что оставил семью и не платишь пособие на ребенка. Стоит мне только слово сказать.

– У меня совсем нет денег.

– Как же ты собираешься добраться до Калифорнии?

– Ну, немножко у меня есть, – сказал он. – Машину у Ирва возьму. – И с гордостью добавил: – Я достал наклейку «С»[6].

Он уже налепил ее на ветровое стекло рядом со старой наклейкой «В» Ирва. Это давало ему право на такое количество бензина, какое ему будет нужно.

– Почему бы тебе не поехать на автобусе? Не дешевле бы обошлось одному-то? Если колымага Ирва сломается, ты не сможешь ни запчастей найти, ни шин – застрянешь где-нибудь в пустыне. И потом, одному небезопасно. Машина ведь – развалюха. Я один раз на ней ехала. Вот-вот на части разлетится.

– Я хочу вещи перевезти, – объяснил он.

– Что, нельзя контейнером отправить?

Он хотел взять свое имущество с собой – если по пути найдет что-нибудь дельное, можно будет остановиться и обосноваться.

– Если в письмах будешь денег просить, я не буду отвечать, – заявила Тедди. Вытирая ребенку рот мокрой тряпкой, она спросила: – Что будешь делать, когда доедешь? Со мной свяжешься? Может, после того, как найдешь работу на авиационном заводе под Лос-Анджелесом, а? Там ты хорошо зарабатывать будешь. К тому времени тебе станет одиноко. Я тебя знаю: тебе захочется на кого-нибудь опереться. – Она тараторила ровной скороговоркой, все еще занимаясь ребенком. – Знаю я тебя, змееныш противный. Сам ты не справишься, ты же как дите малое. Так и не вырос. Посмотри на себя – росточком два фута всего.

– Там, где надо, росточек нормальный, – отпарировал он.

– Ты про эту штуку? Найди себе дырку от сучка в дереве – это все, на что она у тебя годится.

Она ткнула в девочку ложкой. Защищаясь, Роза инстинктивно подняла руки и отдернула их.

– На ней только не надо зло вымещать, – сказал он.

На Роджера угнетающе подействовала эта сцена, и он переключил внимание на коврики и лампу. Он оставлял ей все, что она хотела. Их брак продлился пять лет, и за это время у них каких только вещей не накопилось, они заполняли весь дом – полки, шкафы, подвал. Себе он взял прежде всего одежду, наборы гаечных ключей и сверл, гобой, на котором он играл со школьных дней, медные пепельницы, подаренные его родственниками им на свадьбу. И множество разных мелочей: щетку для волос, перламутровые запонки, фотографии, сувениры. И еще одеяла и посуду, чтобы во время поездки можно было поспать и поесть в машине.