С грохотом отодвинув от стола стул, генеральный усадил на него Люду. Себе взял еще один стул и «оседлал» тот на манер коня – спинкой вперед и очень близко к первому стулу. А еще и наклонился так, что лицо его снова оказалось слишком близко. И не отодвинешься, мешает спинка стула. А смотрит он так, что глаза начинает щипать от слез. Только вот то слезы не обиды или жалости к себе. Отнюдь! Слезы вызваны приливом чего-то очень сильного, что внезапно испытала Люда от близости этого мужчины, и что тщетно пыталась побороть в себе.

 - Почему я не могу тебя уволить? – тихо проговорил он, неотрывно глядя в ее глаза. – Что в тебе такого, что заставляет меня в очередной раз совершать глупость?..

Она смотрела на него во все глаза и не понимала, что он хочет от нее, какого ждет ответа. Да и подобных вопросов не ожидала, только не от него. Люда и сама не понимала, что испытывает. С одной стороны, этот мужчина невероятно раздражал ее. Бесили его манера разговаривать, его отношение к жителям провинции, вообще взгляды на жизнь. С другой – он ее притягивал, и притяжение это пугало сильнее, чем все остальное.

Наверное, для всех будет лучше, если он сейчас ее уволит. Сама собой испарится проблема с Дмитрием Юрьевичем. Исчезнет он сам с ее горизонта, как раздражитель душевного спокойствия. Все успокоятся, и совсем скоро о ней не останется даже воспоминаний. Но сможет ли она сама забыть обо всем так быстро, тем более сейчас, когда узнала, под чьим руководством работает? И не будет ли чувствовать себя несчастной, потому что ей не дали даже шанса проявить себя?

- Может быть, я хороший работник? – так же тихо ответила она вопросом на его вопросы. – И вы готовы дать мне шанс?..

- Может быть, - как эхо откликнулся он и сразу же поморщился. – Надеюсь, тебя мама не называет Люсьеной? – как сварливая бабка поинтересовался.

- Мама зовет меня Люся, - невольно рассмеялась Люда, представив свою простую и прямолинейную маму, называющую ее Люсьеной. – А когда сердится, только Людмилой.

На смех ее он никак не отреагировал, лишь кивнул как-то очень серьезно, да и скорее всего, все тем же своим мыслям, которые очень сильно его занимали, судя по морщинам на лбу.

- Так о чем ты хотела поговорить? – отодвинулся он немного от Люды, и она смогла незаметно выдохнуть. Все же, так общаться намного проще.

- О работе.

- Неужели? – насмешливо изогнул он бровь. – Тебя в ней что-то не устраивает?

- Напротив. Меня в ней устраивает все, и я бы и дальше хотела ею заниматься.

- Но ты боишься, что я тебя уволю, - понятливо кивнул директор, а Люде отчего-то стало холодно.

- Нет. Не боюсь, - невольно поежилась.

- Замерзла? – тут же отреагировал он и, не дожидаясь ответа, встал и закрыл окно.

Люда проследила за ним взглядом и невольно залюбовалась его фигурой, уверенной и мягкой походкой, ловкими движениями. Вроде ничего особенного он и не сделал – всего-то закрыл окно, а смотреть на это было приятно. И еще приятна была забота, пусть это и было всего-навсего проявление врожденной вежливости.

- Так что не так с твоей работой? – вернулся Алексей Витальевич к столу и на этот раз занял свое место, опустился к мягкое кожаное кресло во главе стола.

Люда вынуждена была повернуться, чтоб не сидеть к нему спиной, машинально отмечая, как кресло начальника жалобно скрипнуло под солидным весом. Все же этот мужчина очень крупный. Такой крупный, что куда как увереннее чувствуешь себя на расстоянии от него. Вот и она почувствовала уверенность, которая позволила рассказать ему все без утайки и сделать это так, чтоб никого не порочить: ни себя - что возможно приглянулась его первому заму не как исполнительный работник, ни Дмитрия Юрьевича – что позволил себе непрофессиональное поведение.