— Чего ты хочешь? – спрашивает Дезрион хрипло.

— Мне нужны мужья! Равные! – поднимаю на него взгляд.

— Если ты этого хочешь! — произносит Сед срывающимся голосом. Спасибо за доверие! Мы твои мужья, отныне и навсегда!

На душе разливается тепло. В этот раз я снова чувствую струящийся по руке жар, только в этот раз не так сильно обжигает, как обычно. Две витиеватые начальные буквы имён моих мужчин оседают татуировками у меня на запястье. Поднимаю на них взгляд. И снова эта дурацкая «В». У них на запястьях буква «В».

­— Почему так? – спрашиваю разочарованно.

Ну почему в каждом сне какая-то «В», а не «А»? Ревность набирает обороты, цепляя так сильно, что даже становится тяжело дышать.

— Веста! – выдыхают мои мужчины одновременно. — Если ты права и этот мир чужой для тебя, то вполне возможно, что твоё имя в этом мире изменилось на «Весту» — вестницу, нашу единственную. Ты наша жизнь, наш свет, наша единственная, наше счастье и любовь. Только для тебя и ради тебя будут биться наши сердца! Ты наша жена, богами данная навсегда, как и мы мужья твои.

Это объяснение немного успокаивает меня. Если они правы, то хорошо, пусть так и будет так. Веста так Веста, я не против. Но до конца это объяснение не отпускает моё сердце из оков ревности. И пусть маленький червячок, но остался.

— Ты только наша, слышишь? А мы только твои! И так будет всегда, – шептал Дез, повернувшись ко мне.

Он приподнял моё лицо, а затем склонился и поцеловал. Сладко, неистово, пленяя меня. Ворвался своим языком ко мне в рот, и по-хозяйски так гуляя, провёл кончиком языка по зубам, затем по нёбу. Я попробовала его вытолкнуть своим языком, но не тут-то было, он просто не отдал мне свою завоёванную территорию, заставляя меня сдаться под натиском его ласк. В это время Сед склонился ко мне со спины и начал выцеловывать плечи, прокладывая мокрые дорожки по лопатке всё ниже и ниже, опускаясь к попке.

И снова в этот раз я доверилась своим мужчинам. И хотя сон в этот раз невероятно сильно отличался от обычного, я хотела быть с ними, хотела быть их, хотела получать и дарить им свои ласки.

— Любите меня, – прошептала, стоило Дезу выпустить мои губы из плена.

А мужчинам как будто только это и нужно было услышать. Горячие губы Седа ласкали шею, выписывая на ней неведомые мне узоры, вызывая тем самым огромный ворох мурашек, толпой пробегающих по телу. Затем переместились на мочку уха и стали слегка её прикусывать. Тело отзывалось и реагировало на эти невинные ласки, заставляя меня плавиться в умелых руках моих мужчин, и подставляться под новые более смелые ласки. Спускаясь вниз, выцеловывая каждый миллиметр моего тела, встреченного на пути, он спускался вниз, обжигая напряжённую от возбуждения кожу груди поцелуями, скользя всё ниже и ниже к моему соску, который уже изнывал от желания и требовал получения удовольствия. Мужчина словно слышал его призыв и, добравшись до соска, стал обводить его кончиком ореол соска, не прикасаясь к нему. Я выгнулась от удовольствия.

— Прошу, ласкай его, ещё… – молила о пощаде.

И горячие губы мужчины втянули изнывающую вершинку груди в рот, даря, наконец, долгожданную ласку. От его прикосновения меня словно током прошибло, и тело выгнулось от удовольствия. Я хотела больше, сильнее, мощнее. Мне уже было мало одной только ласки груди и живота, моё тело требовало разрядки. Оно хотело получить своих мужчин в полное владение. Я подставляла тело под ласки моих мужчин и стонала, не в силах сдержать своё удовольствие.

Дез в это время выцеловывал мой животик, уделив особенное внимание пупочной впадинке, вылизывая её, играя с ней: вылижет, отпустит, затем подует, вызывая у меня ворох мурашек, а затем снова накрывает её своим горячим шершавым языком, вылизывая до идеального состояния. Наконец, он одним рывком переместился ко мне между ног, закинув их себе на плечи и склонившись припадал к моим горячим истекающим соком страсти складочкам, вырывая из меня стон страсти.