Начхоз сжал крепкий кулак:

– Молодец, боевая девчонка, спуску не даст! Правильно все сделала! Сейчас найдем тебе самый лучший нож, такой, что ни один немец к тебе не сунется! Как бритва, только махнешь – и Гитлеру капут!

Он принялся перебирать в ящиках ножи, финки и клинки, пока не вытащил короткий, но широкий клинок с ручкой небольшого размера, как раз под маленькую ладошку Ольги.

– Ну вот, малая, примеряй.

Белецкая взялась за нож, взвесила его на руке, попыталась взмахнуть, а потом сделать резкий выпад вперед. Довольная результатом, кивнула – подойдет! Капитан покачал головой и переложил нож в руке девочки совсем по-другому, так, что рукоятка легла вниз.

– Смотри, вот так тебе будет бить удобнее. – Он потянул руку девушки и вдруг почти воткнул острое лезвие себе в нежную кожу под подбородком, где билась синяя жилка. – Один удар, много крови, почти стопроцентная смерть. Здесь мягкие ткани, нет кости, но бить надо точно между горлом и костью. Попробуй!

Ольга вся натянулась как струна, казалось, слилась с ножом в одно целое, и вдруг резким выпадом вскинула его вверх. Ее стремительное движение было таким молниеносным, что разведчик не успел увернуться и получил царапину на гладко выбритом горле.

От вида кровавой полосы Ольга Белецкая в ужасе ойкнула и швырнула нож в сторону:

– Извините! Я не знаю, я… не хотела! Простите!

Начхоз захохотал во все горло:

– Вот так девчонка боевая! Молодец! Ну все, Гитлеру капут! Найду сейчас чистую тряпицу, капитан, утрешь кровь.

А Глеб подхватил нож с пола и снова вручил его Ольге:

– Молодец! Все правильно сделала! Царапина пустяковая, главное – ты ударила куда надо. И всю свою силу вкладывай, ведь вместо меня будет фашист! Поняла?

Показался пожилой каптенармус, который, помимо новеньких портянок для Шубина, принес еще свернутый в улитку тюфяк.

– Ну-ка, держи. – Каптер шлепнул перед Олей разодранный, с торчащей соломой, постельник. – Сподручнее будет бить. Пробуй, сколько надо секи его, фрица поганого.

Для достоверности, что это фриц, он водрузил фуражку немецкого офицера на грязную соломенную скатку.

Ольга сначала нерешительно, а потом с каждым разом все увереннее принялась втыкать клинок. От ее ударов полезли во все стороны пучки сухой травы, с треском распадалась ткань.

В это время Шубин объяснял начальнику хозяйства, что им требуется для преображения:

– Одежонку бы такую, ледащую. И чтобы побольше размером была.

– На тебя, капитан? – Каптер измерил взглядом ладную, высокую фигуру.

– Да, куртку, рубашку, портки.

Пожилой каптенармус откашлялся и как-то вдруг внутренне подобрался:

– Если не забоишься с мертвяков одежку носить, так найдем. Давай, капитан, пускай девчонка тренируется, а мы с тобой до одного места дойдем.

Они вышли из здания склада и свернули к незаметному дощатому сарайчику. Внутри сопровождающий капитана зажег керосинку и поднял ее повыше, чтобы разведчик мог увидеть огромную гору из одежды.

– Одежда узников лагеря, – объяснил начхоз. – У фашистов тут трудовой лагерь был для мирных жителей. Сгоняли со всех окрестностей, переодевали в робы, а одежду сохранили, уж больно рачительные. С собой не потащили, бросили. Да и мне жалко выкидывать, вдруг живым пригодится. Наши отсюда щипают потихоньку – кто на тряпки, кто для тепла под форму. Девчата себе перешивают много, а то мучаются, бедные, в мужской форме. Но покопаться придется, капитан, чтобы твой размер найти.

– Ничего, зато выбор есть.

Глеб взялся за дело, с ходу стал выбирать из кучи вещи потемнее и погрязнее. Он быстро нашел себе подходящий комплект, а Ольге откопал из кучи теплую детскую жилетку.