Слегка нахмурившись, отец одаривает меня подозрительным взором, а затем сухо произносит:
– Кольцо давай, – собирает со стола в бумаги и отправляет их в дипломат. – Я тороплюсь. У меня через полчаса встреча в Плазе.
– Ах да… Кстати о кольце… Тут такое дело, – мямлю я и, наконец собравшись с духом, выпаливаю. – Его у меня нет, пап.
Стиснув челюсти до желваков, отец медленно, словно кобра, готовящаяся к броску, оборачивается и прижигает меня таким свирепым взглядом, что я начинаю испытывать острое, граничащее с потребностью желание прямо сейчас провалиться сквозь землю. Он не произносит ни слова, и от этого давящая тишина кабинета гнетет еще больше.
– Я забрал его у бабушки и привез домой, – спешу объясниться я. – А потом вечером познакомился с одной девчонкой в баре, привез ее к себе, и она…
– Станислав, – голос отца звучит как выстрел. – Как ты думаешь, почему я решил жениться на Элеоноре? Почему спустя столько лет одиночества остановил выбор именно на ней?
– Чтобы на старости лет был человек, который мог бы подать тебе стакан воды? – пробую пошутить я, но тут же осекаюсь, потому что нижняя челюсть родителя угрожающе выдвигается вперед.
– Потому что она особенная. Не такая, как все. Умнее, тоньше, глубже, – отец не повышает голоса, но я все равно слышу в нем металл. – А особенная женщина заслуживает особенного отношения. Когда-нибудь ты этой поймешь.
А вот это вряд ли. У меня было много девушек. Объективно красивых и тех, на общение с которыми подталкивает аргумент «ну, с пивком-то пойдет». Начитанных и искренне считающих, что Обломов – это не герой романа, а писатель. Скромных и раскрепощенных. Загадочных и предсказуемых. Добрых и стервозных.
Но это если вдаваться в детали. А по большому счету, принципиально они ничем друг от друга не отличались. Знаете, как это бывает: февраль – зимний месяц, март – весенний, а погода один хрен одинаковая. Вот и с девчонками примерно так же.
Собственно, поэтому заявление отца я воспринимаю с большим скепсисом. Не верю я в особенных женщин. В коварных и продуманных – верю. А в особенных – нет.
– Ну так купи ей кольцо с брюликом побольше прежнего, и дело с концом, – несмело предлагаю я. – Для нее, думаю, разница невелика.
– Она велика для меня, – жестко обрубает отец. – Я делаю Элеоноре предложение через полторы недели, во вторник. К этому дню кольцо должно быть у меня.
– Пап, я же говорю, эта девчонка из бара…
– В противном случае жду ключи от машины и от квартиры, – в том же непоколебимом тоне продолжает он.
– В смысле? – ошарашенно уточняю я. – От моих машины и квартиры?
– От моих машины и квартиры. Не забывайся, Станислав.
Ну дела! Собственный отец грозится выкинуть меня на улицу из-за какого-то несчастного кольца! Да это ни в какие ворота не лезет!
– Пап, ты серьезно? – задыхаюсь от возмущения. – И где я, по-твоему, должен жить? На чем передвигаться?
– Ты всегда можешь снять квартиру и ездить на общественном транспорте. Заодно появится стимул обрести самостоятельность и начать зарабатывать собственные деньги. Ты уже давно не ребенок, однако ответственность для тебя по-прежнему пустой звук. И я устал это терпеть, – поправляя лацканы пиджака, отвечает он. – Все, я пошел. Не люблю опаздывать.
С этими словами отец стремительно покидает кабинет, оставив меня, негодующего и раздосадованного, наедине с неразрешимой проблемой. И где мне только искать эту чертову Габриэллу? Город большой, она маленькая, а я ленивый. М-да, непростая задачка мне предстоит. Ох, непростая.