Стоменов: – А то как же! И смерть свою знаю, и время ее. Грош бы цена слову моему, если над другим потешаюсь, а сам таков же. Нас, Сергей Дмитрич, немного Магов Смертных на земле этой ходит, и каждый кончину свою доподлинно ведает. Кто сто сорок лет проживет, кому не боле сорока полагается, мне вот восемьдесят Николой заповедовано. Он известие имеет, кому когда правильным умирать будет, и никто еще из кривошеевских и никитовских не ослушался его. Не было такого! Не ослушались и те, кто на смену покойничкам нашенским пришли…

Следователь: – А что, ослушаться можно?

Стоменов: – Да вроде бы и не понукает никто, только никому это на ум не пришло. И говорю я это не потому, что мысли в нас такие бродют, а лишь потому, что много с человеками судьбы обычной, непримечательной делов иметь пришлось. А вы другие, вас постоянно сомнения одолевают, вопросы разные, вроде: «А что, если…» да «Каков в этом смысл?» Моя душа прозрачна, Сергей Дмитрич, прозрачнее родниковой воды будет. Вот тут ваш дружок потешный голос свой надсаживал, что, дескать, кровью замутнена водица моя, да только не пойму я, о чем это он… Живу я светло, потому что знать не знаю, для чего я живу и почему вот говорю тебе все это. Так уж у нас заведано – известно мне, что сподручник мой в Красноярских краях исполняет, но не ведомо, для чего я здесь и какова польза от этого.

Конец ознакомительного фрагмента.