- Всего неделя, и ты меня уже не узнаешь? - Роман покачал головой.
- Мм...
- Милая, я начинаю всерьез за тебя волноваться, - взгляд серых глаз спустился с женского лица в декольте. - Пора серьезно заняться твоей амнезией! Я бы даже сказал - срочно заняться!
Сама не понимая, что делает, Катя согласно кивнула и за грудки притянула не в меру болтливого любовника к себе.

Стратегическое: "К кому?" прозвучало уже в машине. Спрашивал Воинов исключительно ради этикета. Потому последовавшее за ним требовательное: "Ко мне!" спокойно пропустил мимо ушей. Леди согласна – и то хорошо, а разбираться в хитросплетении улиц со стоящим членом было не тем удовольствием, на которое он рассчитывал.


Наполненный удовольствиями день грозил перейти в жаркую страстную ночь. Любуясь сильными мужскими руками на кожаной оплетке руля, Катя всю дорогу задавалась одним и тем же вопросом: "А, может, не надо?"
Одноразовый секс - аморально, но простительно. Второй раз с тем же любовником - удачное совпадение. Но третий... Попахивало системой, и, учитывая постельные таланты Воинова, опасной системой.

Поддаваться было безрассудством. Глупостью. Однако найти хоть одну честную причину для отказа Катя так и не смогла. Гладкие ноги, депиляция в особо важном месте и любимый комплект белья с кокетливым бантиком на заднице - полная боеготовность. Виноградова как чувствовала, что день предстоит интересным. И вот старательная подготовка оказалась не напрасной.

Возле уже знакомого дома сомнения окончательно развеялись. Метаморфоза произошла не без помощи Воинова. Разгадав по глазам состояние Кати, Роман срочно принял меры, и как только машина остановилась у подъезда, отстегнул оба ремня и проверенным мужским способом избавил свою даму от неуверенности.

Целовались долго и увлеченно. Прохожие кто с завистью, кто с презрением наблюдали за пикантной сценой сквозь прозрачные стекла Субару, а когда спустя вечность Воинов оторвался от Катиных губ, у нее исчезли не только здравые мысли, но и любимые кружевные трусы. Бесследно. Так, сокрушаясь, что не удастся покрасоваться бантиком, она покорно вышла из машины и последовала за Романом.


***

Вздыхая и цокая языком, Василий Михайлович Ломоносов мерил шагами метры некогда уютной двухкомнатной квартиры. Еще неделю назад здесь было очень даже комфортно. Классическая холостяцкая берлога с большим холодильником, неприлично большой кроватью и без всех этих пестрых подушечек, пуфиков и рюшечек - аскетичная простота и удобство. Однако нынче от прошлого уюта не осталось и воспоминаний. Сразу за дверью начинался хаос: разбитые люстры, шторы, грязными тряпками валяющиеся на полу, разрубленная в щепки мебель и обломки раритетной стереосистемы - особой гордости хозяина.

Вандалы не пощадили даже кухонные табуретки и допотопный чайник. Во всей квартире было не сыскать хотя бы одной уцелевшей вещи. Глядя на разруху, Ломоносов диву давался человеческой жестокости и одновременно радовался... Радовался тому, что это была не его квартира. Не его сосед причитал сейчас над ухом о потопе снизу, и не ему предстояло самое жуткое для мужчины событие под названием "ремонт".
- Я ему, как дятел, стучал в дверь, стучал... – причитал сосед - невысокий полный мужчина с блестящей лысиной. - Думал, он, как обычно, бабу привел... Кхе… общается. А тут вот что!
- Да... - вздохнул Ломоносов. – Дела, - взвесил в руках пакет с алкоголем.
В честь визита тещи и возвращения лучшего друга из ссылки он собственноручно стащил из-под носа дражайшей супруги бутылку армянского коньяка и палку колбасы. В обычной ситуации этого хватило бы. Они бы с Романом душевно посидели. Вдалеке от лишних ушей отпраздновали успех последнего расследования Воинова. Но сейчас пакетик с провиантом казался скромный аперитивом.