Алик перестал прыгать через скакалочку и вышел в коридор.

– Это как?

– Бензином облился и сгорел.

– Ты ерунду не мели. Я его перед отъездом видел, два часа назад.

– Что, я шучу? Сам видел, милиция туда понаехала, пожарники…

– Не может быть… Там у него дед был. Он еще со мной вместе сюда ехал на электричке.

– Какой дед?

– Старичок у него сидел, ему Витька бензин тащил брюки чистить.

– Нет у Витьки никакого деда.

– Да он не его дед. Он просто дед. Старый, понимаешь? А Витька в больнице?

– Да он мертвый, зачем его в больницу везти…

– Иди ты…

– Точно.

– Что, совсем?

– Нет, наполовину… Говорю – умер…

– А Любка у него ребеночка ждет…

– Да, ужас…

– Слушай, Коль, может, мне в милицию позвонить? Про деда сказать, а?

– Очень им твой дед нужен.

– А ты откуда знаешь?

– Чего он знает-то, дед? Сам говоришь – старый.

– Раз старый – значит глупый, что ли?

– А что он может сказать, если с тобой в электричке ехал…

– Так он у него еще оставался…

– Откуда ты знаешь? Эх, Витька, Витька, прямо не верится…

Вошел тренер и закричал:

– Вы что, с ума все здесь посходили? На поле разминка началась! А ну быстро!

– Витька сгорел, – сказал Алик.

Тренер ничего не понял и поэтому рассердился:

– Сейчас мы сгорим! Быстро, тебя команда ждет…

Сударь вошел в кабинет скрипача, зажав в правой руке молоток.

– У вас лесенки нет? – спросил он тихо. – Мне бы лесенку…

Кока перестал играть, вопросительно посмотрел на него и переспросил:

– Лесенки? А зачем, собственно?

– Трубы посмотреть хочу.

– Ах, трубы… Хорошо… Вы взгляните в ванной комнате, там, кажется, есть некоторое подобие лестницы. Кстати, вы хотите покушать? В холодильнике есть пирожки и бульон, подогрейте себе.

– Что?

– Я говорю, что в холодильнике есть пирожки и бульон. Если вы хотите перекусить – милости прошу. Пирожки с мясом.

– Потом.

– Пожалуйста.

– Вы мне покажите в ванной, где она, лесенка эта самая…

– Да вы увидите сами.

– Неудобно без хозяина.

– Что за глупость, боже мой! Вы же рабочий человек, а не древняя бабушка.

– Нет, вы лучше сами.

– Ну, пойдем…

Кока положил скрипку на стол, рядом с ней положил смычок и пошел в ванную комнату. Следом за ним Сударь. И в тот момент, когда скрипач нагнулся, чтобы вытащить из-под раковины металлическую складную лесенку, а Сударь медленно поднял руку, чтобы разбить молотком голову нагнувшегося человека, в прихожей заверещал звонок.

Сударь весь обмяк, на лбу выступила испарина, пальцы разжались, и молоток упал на пол, глухо брякнув. Разбилась кафельная плитка. Скрипач поднял голову и попросил:

– Откройте дверь, будьте любезны.

– А кто там?

– Молочница. Она всегда приходит в это время.

Сударь подошел к двери и спросил:

– Кто?

– Это я, Арон Маркович.

– Кто, кто?

– Это Арон, – крикнул скрипач, – откройте ему!..

Сударь отпер дверь. Администратор увидел его, отступил на шаг и прошептал:

– Где Кока?

– Вас зовут! – обернулся Сударь, чувствуя, как у него прыгает лицо, и руки трясутся, и нога выбивает быстрый, судорожный такт.

Кока вышел из ванной, держа лесенку на вытянутых руках.

– Она пыльная, – сказал он, – сейчас мы найдем тряпку! Почему вы так стремительно вернулись, Арончик?

– Я?

– Нет, вы, – улыбнулся Кока.

– Заболело сердце, Кокочка, простите, бога ради, старика. И вы меня, товарищ слесарь, простите…

Арон Маркович близко заглянул в лицо Сударя, и тот увидел ужас, спрятанный где-то в самой глубине стариковских маленьких глаз.

– Я сейчас, – сказал Сударь, – я вернусь через полчаса, мне в контору надо.

– Перекусите, – снова предложил скрипач.

– После, когда вернусь.

– Хорошо. Я еще побуду дома с часок.