Не понятны также отношения Катерины с Чезаре Борджиа: то он ее изнасиловал, да еще и хвастался этим фактом, то наоборот восхищался ею, то сам то ли попал в плен, то ли не попал и не известно, что она с ним там делала. Но про Чезаре думать еще рано, зеленоват он еще в это время для заигрываний…

Похоже, все эти версии могли быть на самом деле, но они все переплелись в одну историю, потому что ни на что в итоге не повлияли! Катерина каждый раз умирает то ли от туберкулеза, то ли от простой пневмонии, проведя три года в качестве пленницы вот этого самого замка.

Может, взорвать его, пока не поздно? Ну, а что, изящное нарушение канвы предстоящих событий. Я снова хрипло рассмеялась. Что там говорилось, быть вираго – позор? Может, прав был Ванька, когда сам дословно пытался найти смысл в том наборе не связанных, на первый взгляд, слов.

Стоять было не удобно, да еще и с таким животом. Двигаться тем более не привычно. Хорошо еще, что на беременных женщин в плане различных нарушений координаций движений внимания не обращают. На них вообще стараются внимания не обращать, словно беременность – это тяжелая болезнь, нечто вроде проказы.

Вот только двигаться надо, и прежде всего выяснить, здесь находится Джироламо, и не пошел ли за ним этот железный дровосек, или Риарио здесь нет, и у меня появляется немного времени, чтобы подумать.

Иван

Оставаться в палатах было уже просто неприлично. Тем более, что я походил и вроде бы приноровился к этому телу, так что можно попробовать выйти и осмотреться более основательно.

Сделав еще один круг по комнате, я остановился возле стула Ивана III, который хоть отдаленно, но уже напоминал трон, хотя, вроде это и есть трон и его Зоя привезла в качестве приданного, но это не точно, и задумался.

А может, я зря так всполошился? В тех летописях, что я читал, во всех без исключений, поход на Тверь возглавил сам Великий князь Московский, а не его старший сын, а вот причина на то, кроме невнятных предположений о том, что Иван разозлился на Михаила за его шашни с Литовцем, нигде озвучена не была.

Летописцы вообще редко что-то, кроме поехал-уехал, родился, женился, умер, писали. Это не их дело было версии строить, да что-то выяснять. Одни сухие факты, лишь изредка разбавленные художественными отступлениями, которые больше показывали на их отношение к тому или иному персонажу, а не описывали картину происходящих событий. И снова нужно было половину додумывать историкам самостоятельно, и это та еще правда – у каждого своя.

Ладно, надо еще дожить до того времени, как армия двинется на дядю Мишу. Сейчас же необходимо понять, куда мне идти, чтобы попасть к себе. Я не помню этих палат. Их просто уже не было, и не было картины, чтобы я мог хоть как-то сориентироваться на местности. Ну не рисовали картин в то время на Руси.

– О чем так задумался шибко, княжич? – я резко обернулся и увидел заходящего в палату бородатого мужика в боярском одеянии. – Думаешь, а не передумает ли Великий князь, как тогда на Угре?

– На то воля князя, если и передумает, то, значит, причина на то будет, я же могу лишь исполнять его волю, – пока я лихорадочно пытался додумать, кто это, боярин подошел ближе и встал возле меня, тоже напротив княжеского седалища.

– Ой ли, княжич, – боярин покачал головой. – Да не столь и давно-то было, когда я лично в руки тебе передал приказ князя – отца твоего, чтобы уходил ты с Угры, помнишь, что ты мне тогда сказал, даже письма отца не раскрыв?

– «Ждем татар», – пробормотал я, поглядывая на боярина. Я знаю, кто он. Князь Даниил Дмитриевич Холмский. Тот, кто фактически одержал для Ивана III все победы наступательного характера. – Ты тогда тоже ослушался приказа, князь.