***

Слышу настойчивый сигнал будильника на мобильнике и нехотя, но все же нащупываю рукой противного нарушителя покоя. Выключаю будильник и хватаюсь за голову. Виски раскалываются так, что хочется провалиться сквозь землю. Понимаю, что надо вставать и идти в душ, но тупо не могу себя заставить. Кое-как умоляю себя все же открыть глаза. Ой, лучше бы я этого не делала. Я ожидала, что глаза будут жмуриться от яркого света из окошка, но точно не от того, что они увидят ЭТО. Резко закрываю глаза и снова их распахиваю в надежде, что мне показалось. Хрен там. На кровати лежит, определенно, мужское тело. Голое. Повернутое ко мне жопой. Тело точно мужское, ибо ноги у этой самой жопы – волосатые. Резко одергиваю с себя покрывало и мысленно охреневаю. Мама дорогая, я тоже полностью голая!

Немедля вскакиваю с кровати и буквально оседаю, когда на простыне, аккурат под некогда моим лежащим телом, обнаруживаю следы подсохшей крови. Пипец. Полный. Стою как вкопанная, ничего не соображая. Вчерашний вечер и ночь напрочь стерты из памяти . Последнее, что я помню, так это то, как я вливала в себя очередную рюмку алкоголя. Идиотка! Бегло осматриваю помещение и понимаю, что это не моя комната. И нет здесь моей соседки Даши. Это, блин, загородный дом, а не моя съемная квартира! Я осталась здесь и… лишилась с кем-то девственности по пьяни. Обхожу кровать и становлюсь напротив «оно», укрывшего свою голову подушкой.

– Сука! – само собой вылетает из моего рта, стоило мне только убрать подушку от знакомой морды. Как? Как я могла свой первый раз отдать этому мудиле? Нет! Не могла! Даже вусмерть пьяной.

Стою как дура, рассматривая мирно спящего Юсупова. Вот тебе и рассталась с девственностью со взрослым, опытным мужчиной. Боже, за что?

Перевожу взгляд на висящее на стене зеркало и подхожу к нему ближе. Это я, но… не я. Я совершенно точно принимала душ и это понятно не только по чистому телу и отсутствию всяких жидкостей между ног, но и по кучеряшкам на голове. Мои волосы такие всегда, если я их не посушу феном и не выпрямлю. А уж если лягу с мокрой головой, то и подавно. Мда… ну хоть о гигиене я позаботилась. И судя по пачке презервативов, один из пакетиков которой вскрыт, этот гондон все-таки предохранялся. За что ему отдельное спасибо. Какая жизненная проза – гондон и предохранялся… От отчаяния хочется выть, но я вовремя себя останавливаю. Впопыхах натягиваю на себя трусы вместе с платьем, которые, кстати очень аккуратно были сложены на кресле. Чулок не нашла, ну и фиг с ними. Хватаю сумочку с кресла и останавливаюсь, устремив взгляд на лежащее голое тело. Сама не знаю зачем рассматриваю его задницу. Узрев на одном его полужопии краснючий прыщ, становится почему-то смешно. А потом снова грустно, когда понимаю, что прыщавый сукин сын стал моим первым мужчиной. Обидно, черт возьми.

Собираюсь с силами и, стараясь не шуметь, выбегаю из комнаты, не забыв прихватить свои туфли. На каком-то интуитивном уровне нахожу кухню и, присев за стол, вызываю такси. Успокоив пошатнувшиеся нервы, встаю из-за стола и наливаю стакан воды. Выпиваю его залпом и следом наливаю другой. Снова подношу ко рту, но не успеваю глотнуть, выплевывая всю воду наружу, когда замечаю в дверях сонного Юсупова в одних штанах. Молча подходит ко мне и, ничего не говоря, берет стакан и точно так же, как и я опрокидывает в себя воду.

– Чо уставилась? – молчу, не зная, что сказать в таком случае. Он меня трахнул, да еще и хамит. – Сушняк, мать его, – добавляет Егор, опрокидывая в себя очередной стакан воды. – Ты давно здесь сидишь?