Ободренный хорошими новостями, Оскар подошел к столу и произнес:

– Доброе утро.

– Доброе утро, Оскар, – ответил Уолли.

– Кто-нибудь из наших клиентов попал в некролог?

– Я так далеко пока не заглядывал.

– Нужно начинать с некрологов.

– Спасибо, Оскар. Еще будут советы по поводу того, как читать газеты?

Оскар уже шагал к своему кабинету. Через плечо он обратился к миз Гибсон:

– Что у меня на сегодня назначено?

– Как обычно. Разводы и пьянство.

– Разводы и пьянство, – пробормотал Оскар, заходя в кабинет. – Что мне нужно, так это хорошая автомобильная катастрофа. – Он повесил пальто на крючок с обратной стороны двери, расположил зонт на полке у стола и принялся разбирать портфель.

Через пару минут рядом возник Уолли с газетой в руках.

– Имя Честер Марино вам о чем-нибудь говорит? – спросил он. – Это из некролога. Пятьдесят семь лет, жена, дети, внуки, причина смерти не указана.

Оскар почесал свою коротко остриженную седую голову и сказал:

– Вероятно. Возможно, он составлял у нас завещание.

– Он лежит у «Ван Изел энд санз». Посещение сегодня, служба завтра. Я осмотрюсь там и разведаю ситуацию. Если он из наших, отправить цветы?

– Нет, пока не узнаем, чем он владеет.

– Точно подмечено. – Уолли все еще держал в руках газету. – Использование тазеров[5] вышло из-под контроля, представьте себе. Копов из Джолиет обвинили в применении тазеров против семидесятилетнего старика, который отправился в «Уолл-март» купить «Судафед» для больного внука. Фармацевт решил, что старик собирается использовать препарат для приготовления амфетамина, и как добропорядочный гражданин позвонил в полицию. Выяснилось, что копы получили кучу новеньких тазеров, и пятеро этих клоунов остановили старика на парковке и припечатали тазерами его в задницу. Состояние критическое.

– Так мы возвращаемся к законам о тазерах, так, Уолли?

– Да, черт возьми. Это хорошие дела, Оскар. Нужно взять парочку в работу.

Оскар сел и тяжело вздохнул.

– Значит, на этой неделе у нас тазеры. На минувшей мы занимались опрелостями от подгузников и строили грандиозные планы в надежде засудить производителей памперсов, потому что у нескольких тысяч младенцев появились опрелости. В прошлом месяце у нас был китайский гипсокартон.

– По коллективному гражданскому иску[6] по гипсокартону уже было выплачено четыре миллиарда баксов.

– Да, только мы ни цента из них не увидели.

– Смысл вот в чем, Оскар. Нам нужно серьезно относиться к коллективным гражданским искам. Вот где крутятся большие деньги. Миллионные гонорары, которые платят компании с миллиардной прибылью.

Дверь была открыта, и Рошель ловила каждое слово, хотя что-то подобное обсуждалось едва ли не ежедневно.

Уолли заговорил громче:

– Мы возьмем два-три таких дела, затем свяжемся со специалистами по коллективным гражданским искам, предложим им кусок пирога и будем пожинать плоды сотрудничества с ними, до тех пор пока не будет принято решение, и мы уйдем с мешком денег. Это легкие деньги, Оскар.

– А опрелости?

– Ну ладно, это не сработало. Но заварушка с тазерами – золотая жила.

– Очередная золотая жила, Уолли?

– Ага, и я тебе докажу.

– Попробуй.

Пьяный в конце барной стойки отчасти набрался сил. Он поднял голову и чуть приоткрыл глаза. Абнер подал ему кофе и с упоением заговорил, явно желая убедить мужчину, что пора уходить. Тинейджер подметал пол и расставлял столы и стулья. Маленький бар начал проявлять признаки жизни.

Рассудок Дэвида затуманила водка, он пристально разглядывал себя в зеркале и тщетно пытался расставить все по местам. Сначала его переполняли волнение и гордость за дерзкий побег со смертельного шествия в «Роган Ротберг». Потом охватывал страх перед женой, семьей и будущим. Алкоголь, однако, придавал смелости, и он решил продолжить пить.