– Вспомни «растворение в пустоте», – посоветовал брат Пон, видевший, что у меня ничего не выходит. – Уничтожь себя, а потом воссоздай заново, но не вокруг поросшего волосами полушария, а взяв за основу набор мелких костей, подвижных, обтянутых кожей, с роговыми наростами.

Легко сказать – «уничтожь себя»!

Не сидя со скрещенными ногами в тишине лесного вата, а лавируя в потоке машин на оживленной улице!

Самое удивительное, что у меня все получилось, и с такой легкостью, с какой никогда не выходило до этого. Я сохранил обычное сознание и возможность управлять автомобилем, но в то же время растворился, исчез, превратился в висящую в безвидной пустоте точку сознания.

А потом выстроил собственное существо заново.

И на миг, на несколько секунд воспринял себя как причудливое жирафоподобное существо – крохотная голова без глаз и рта на длинном отростке, и к ней крепится все остальное, неуклюжее, громадное тело, другие отростки разной формы, и один с прилепившимися к нему органами чувств.

– Я же говорил, что у тебя получится, – сказал брат Пон.

Я вымученно улыбнулся.

Мимо моего «Ниссана», едва не сшибив зеркало, в этот миг пронесся мотобайщик лет четырнадцати – на байке его мигал включенный для красоты поворотник, а на заднем сиденье красила губы юная барышня в короткой юбочке.

В другой момент я наверняка сказал бы, что по этому поводу думаю, но тут смолчал.

– Ну что, настало время мне самому раствориться, – сообщил монах, потирая руки. – Если твои «друзья» не идиоты, то на подъезде к месту встречи выставили наблюдателя, знающего, как выглядит твоя машина, вооруженного биноклем и сотовым телефоном, да еще и не одного…

– Наверняка, – подтвердил я, и тут понял, что рядом со мной никого нет.

– Брат Пон? – позвал я.

Да нет же, вот он сидит, как ни в чем не бывало, и врывающийся в окошко ветер треплет его черные волосы.

В следующий момент я вижу размытый силуэт, как в фильме «Хищник».

Потом опять ничего…

– Люди первым делом воспринимают не другого, а собственное представление об этом другом, – голос монаха доносился приглушенно, точно из-за прикрытой двери. – Если его убрать… Пшик, и нет ничего.

Магистраль Сукхумвита встретила нас обычным вечерним скоплением машин. Проехав некоторое время в сторону Бангкока, я развернулся и двинул обратно, выглядывая на обочине знак с цифрами «4» и «3».

Его я так и не увидел, зато обнаружил ориентир-заправку и прямо за ней повернул.

Свет фар вырвал из тьмы покосившийся забор с одной стороны и брошенное, недостроенное здание с другой.

– Иди внутрь и не бойся, – прошелестела пустота рядом со мной.

– Я не боюсь, – сказал я, и ничуть не преувеличил.

Страха или тревоги я в этот момент не испытывал – что может сделать одна иллюзия другой, что, не содержащееся внутри моего тоннеля восприятия, меня может ждать?

Я нашарил в бардачке фонарик и выбрался из машины.

Пиликнула сигнализация, узкий луч света заплясал по ржавым арматуринам, торчавшим из бетонного блока, по грудам мусора, что прятались меж толстых квадратных столбов.

– Эй, есть кто?! – позвал я.

Из темноты прикатилось искаженное эхо, и где-то в недрах здания мигнул и погас свет.

Понятно, меня ждут…

Я сделал было шаг вперед, но уловил сверху шорох и остановился, и тут же в лицо ударила волна воздуха. На землю прямо у ног шлепнулся блок то ли бетона, то ли цемента размером с человеческую голову, осколки брызнули в стороны, один чиркнул по моей лодыжке, другой ударил в живот.

Вот тут я ощутил острый укол страха!

Вряд ли эту штуку кинули в меня нарочно, скорее всего, здание просто дышит на ладан и вот-вот развалится!