Я сдал на четверку, и потом мы всей дружной троицей отправились кутить. С четверга по воскресенье… Сколько мы всего тогда выпили, выкурили, сколько баб перетрахали… Вспомнить страшно! Но даже тогда, меня так не жгло и не вставляло, как сейчас. Причем, на одну и ту же — рыжеволосую.

Внимательно посмотрел на нее, спящую. От пота ее волосы стали цвета темной меди. На груди красовались багровые засосы, один уполз на шею…

Это я постарался, подумал с гордостью, прежде чем сорваться в очередной раз и потом уснуть крепко-крепко…

Проснулся от того, что кто-то люто бомбил в дверь.

— Обслуживание номеров. Администрация! — нервно горланили. — У вас бронь закончилась…

Я с трудом сел на кровати, провел пальцами по взлохмаченным волосам, проскрипел в ответ:

— Бронь? Какая бронь? Всего час или два прошло…

— Прошли целые сутки! — раздалось возмущенное из-за двери.

— Вы продлевать будете или съезжать?

— Съезжать. После завтрака.

— После обеда, то есть?

Посмотрел за окно. Окна мы так и не зашторили, охренел: солнце-то уже стоит высоко!

— Давайте и обед, и завтрак… За просрочку оплачу, на чай щедро оставлю! — успокоил разгневанных служащих.

Сутки?! Как могли пройти сутки?

Где мой телефон? Телефон валялся на полу выключенным. Сел, наверное. Я нашел зарядное устройство, включил телефон, проверил дату.

Календарь не лгал: суббота!

Долбаная суббота… Выходит, я сутки протрахал! Целые сутки…

Позади меня раздался шорох. Оглянулся: рыжая просыпалась.

Рыжая заворочалась на кровати, села, заспанная, лохматая, в засосах, подтянула к груди простыню и посмотрела на меня стыдливо-испуганно.

На телефон начали приходить уведомления — одно за другим.

Меня впечатлило не их обилие, после напряженных суток дежурства всегда так. Но лаконичное смс от деда я мгновенно отметил в ворохе других:

«Не утруждай себя, Андрей. Я поехал на такси»

Дед! Е мое… Я про деда забыл! Не встретил его… Ну все, мне хана!

— Что-то стряслось? — уточнила тихим голосом рыжая, закутавшись в простыню высоко-высоко!

Только одни глаза остались выглядывать — голубые до невозможности!

Торчащая во все стороны рыжая копна волос довершала картину.

— Иди в душ, — отпустил девушку. — Сейчас нам поесть принесут, а я пока совершу несколько важных звонков.

Она опустила ноги на паркет, шлепнув босыми ступнями. Звук вышел довольно звонкий, от него в голове зашумело.

— Ой, — поморщилась и тихонько снова ойкнула.

— Так…

На голову накатывало нехилой такой мигренью, но я пытался мыслить здраво и рассуждать трезво. Ойкать рыжая могла в случае дискомфорта.

В ее случае дискомфорт мог быть только одним — из-за чрезмерной сексуальной активности.

— Неприятно? — спросил прямо.

— Что? Где?

Я едва не ответил: в пиз… Короче, чуть в рифму не ляпнул! Другой бы так и сказал, но сейчас почему придержал в узде матерщиника, который чрезмерно активизировался всякий раз, когда накатывала мигрень.

— Щелочку свою покажи.

Я размял пальцы привычным жестом, как перед пальпацией больного.

Рыжая задержала дыхание и посмотрела на мои руки, как на тентакли иноземного чудовища.

— Нет! — заявила твердо.

— Что нет? Небось все огнем горит? Показывай!

— Я думала, вы хирург-травматолог и директор частной клиники, а не гинеколог! — парировала она неожиданно твердо.

— Не будешь писюшку свою показывать, что ли? — изумился я.

— Не буду! — плотно сжала челюсти. — Мне надо в душ.

— Ну так иди! — махнул рукой. — Мочалкой только не три там, хорошо?

Она вскочила и пошла в душ, продолжая кутаться в простыню. Смешная! Чего я там еще не видел? Много раз и в разных позах и видел, и трахал