Внутри временного сооружения было пусто, если не считать стола и двух простых стульев. На столе стояла бутылка красного вина – наследие эпохи Американо – и два стеклянных бокала с инкрустированными матовыми пейзажами.

– Садитесь, – сказал Жирардо. Сам он обошел стол и наполнил бокалы. – Не понимаю, почему вы так страшно нервничаете. Не в первый же раз женитесь.

– В четвертый.

– И все по обычаям Йеллоустона?

Силвест кивнул. Он вспомнил два первых брака, женщин, которых даже трудно было различить в памяти. Обе они завяли под гнетом известности, которую принесла им фамилия Силвест. Наоборот, его женитьба на третьей, Алисии, с самого начала планировалась как общественно значимое событие. Она привлекла внимание к близящейся экспедиции на Ресургем и обеспечила этому мероприятию дополнительное денежное вливание, которого как раз и не хватало. Тот факт, что новобрачные были влюблены, почти не имел значения – приятный довесок к главным причинам.

– У вас в голове накопилось много лишнего багажа, – сказал Жирардо. – Вам никогда не хотелось, чтобы перед каждой женитьбой можно было избавляться от прошлого?

– Вам наша церемония покажется необычной.

– Возможно, – отозвался Жирардо, стирая красную жидкость с губ. – Видите ли, я никогда не принадлежал к йеллоустонской культуре.

– Но вы же вместе с нами прибыли с Йеллоустона.

– Да, но родился я не там. Моя семья происходит с Гранд-Титона. Я прибыл на Йеллоустон за семь лет до отправки экспедиции на Ресургем. Поэтому времени, чтобы приобщиться к тамошним традициям, у меня было маловато. А вот моя дочь Паскаль ничего, кроме йеллоустонского общества, не знала. Или, во всяком случае, кроме той его версии, которую мы сюда привезли. – Он понизил голос. – Я так понимаю, флакон должен быть при вас? Разрешите взглянуть на него.

– Вряд ли я могу вам в этом отказать.

Силвест вынул стеклянный цилиндрик, который носил с собой весь день, и протянул Жирардо. Тот нервно повертел флакон в руках, наклоняя в разные стороны, следя за пузырьками, перемещавшимися, как в ватерпасе. Что-то темное висело в этой жидкости, волокнистое и раскидистое.

Он осторожно поставил флакончик, и тот тонко звякнул, будто ударился о хрустальную столешницу. Жирардо смотрел на него с плохо скрываемым ужасом.

– Это больно?

– Конечно нет. Мы же не садисты, как вам известно. – Силвест улыбнулся, втайне радуясь, что Жирардо не по себе. – Может, вы предпочли бы обменяться со мной верблюдами?

– Уберите.

Силвест положил флакон в карман.

– Ну а теперь скажите, Нильс, кто тут нервничает.

Жирардо налил себе еще вина.

– Извините. Охранники в последнее время очень беспокоятся. Не знаю, что их волнует, но это передается и мне.

– Я ничего такого в поведении охраны не заметил.

– А вам и не положено. – Жирардо пожал плечами; движение начиналось где-то от живота. – Говорят, что все в норме, но за двадцать лет я изучил их куда лучше, чем им кажется.

– Зря беспокоитесь. Ваши милиционеры – ловкие ребята.

Жирардо мотнул головой, будто надкусил ужасно кислый лимон.

– Не думаю, Дэн, что отношения между нами когда-нибудь станут нормальными. Но почему все свои сомнения вы трактуете против меня? – Он кивнул на открытую дверь. – Разве я не дал вам сюда полный доступ?

Да, но это привело лишь к одному результату: заменило десяток вопросов тысячью других.

– Нильс, – спросил Силвест, – в каком состоянии сейчас ресурсы колонии?

– Вы о чем?

– Я знаю, что положение изменилось после того, как прилетал Ремиллиод. То, что в мое время было бы немыслимо… сейчас это можно сделать, была бы политическая воля.