Мне не везет: операция у Яна все еще идет, а вместо него в приемную входит его мать. В центре она всегда ведет себя, как царица. О ее жестком нраве ходят легенды. Ее все боятся, ведь ей ничего не стоит уволить любого сотрудника без права восстановления на новом месте.

Она видит меня, и ее глаза лезут на лоб.

— Снова ты?! Когда ты уже оставишь нашу семью в покое?! — шипит на меня бывшая свекровь. — Убирайся! Он только успокоился, а ты снова тут топчешься! Тебе же дали хорошие рекомендации. Как у тебя еще совести хватает снова обивать пороги нашего центра?!

— У меня личное дело к Яну. Вас это не касается.

Глаза обжигают слезы, но я произношу слова твердо. Смотрю на нее прямо, в упор, давая понять, что Диане не удалось сломить меня окончательно.

— Операция закончится через три часа. Может, придешь в следующий раз? Что это за дело, которое нельзя обсудить по телефону?

Я нервно прижимаю к груди папку. Чувствую, как колотится от волнения сердце. Ян всегда хотел ребенка. Я не могу уехать, не сообщив ему новость. Но моя бывшая свекровь настроена весьма воинственно.

— Тебе самой не противно унижаться?! Мужчины не любят, когда к ним липнут, — холодно произносит эта жесткая и властная женщина.

Сотрудники, что оказались в приемной, быстро исчезают.

Я сглатываю колючий ком в горле. Ничего не отвечаю на ее колкость. Просто молчу. Моей бывшей свекрови по статусу положено быть жесткой: она заведует целым центром. Каждый день от ее решений зависит жизнь и здоровье пациентов. Увы, на семью это отношение тоже распространяется. А я впала к ней в немилость с того момента, как Ян начал за мной ухаживать. Я же посмела подать на развод, обрушив репутацию их семьи. Конечно, я отныне здесь persona non grata.

— Что ж, видимо, некоторым нравится, чтобы о них вытирали ноги, — продолжает Диана со злой усмешкой. — Если сейчас не уберешься отсюда, я вызову охрану и прикажу тебя вышвырнуть! Пусть все видят, что бывает с теми, кто смеет разбивать сердце моему сыну! Даю тебе две минуты, Катя! Через две минуты я направлю сюда охрану. — Она зло фыркает и скрывается за дверью кабинета.

Девушка на ресепшене стыдливо прячет взгляд: ей некомфортно от поведения главврача, но она не смеет ей перечить. Ведь у свекрови не забалуешь — в одно мгновение можно вылететь с рабочего места, а в нашем маленьком городке сложно найти хорошую работу.

Я пялюсь в стену. Пытаюсь сдержать слезы, чтобы не расплакаться прямо здесь.

«А что дальше? — спрашиваю мысленно у себя самой. — Скажу я Яну, что беременна, а потом? Назад пути нет. В одну и ту же реку не войти дважды. Ян будет метаться, страдать. Я буду страдать. Ребенок будет страдать. Нам все равно не дадут быть вместе».

Медленно ко мне приходит решение оставить все, как есть. Ведь нашей пары больше нет. Я — простой терапевт, у меня небогатая семья. Ян на мне второй раз не женится. Даже если он очень захочет, ему не дадут. Безжалостно искромсают его саднящее сердце, а ребенок станет разменной монетой.

Я поднимаюсь с диванчика, украдкой смахиваю со щек слезы и медленно иду к выходу.

— Может, что-то передать доктору Бестужеву, когда он освободится? — мягко интересуется девушка с рецепшена и виновато посматривает на меня.

Я качаю головой.

— Не стоит.

Хлопают стеклянные двери, выпуская меня на улицу. На пороге зима, но осенние пейзажи еще не успели отступить. Накрапывает мелкий дождик. Я иду через скверик, который принадлежит медицинскому центру «Диана» и уже не пытаюсь вытереть слезы с щек. Они смешиваются с каплями ледяного дождя и потоками катятся по лицу.