16. Глава 16.

- Тебе было хорошо?

Казнить или помиловать?

Вот что мне было с ним делать?

Он держал мое лицо в горячих ладонях, нежно поглаживал скулы, вглядывался, пытаясь прочитать, о чем же я думаю.

Ну да, он же у нас чтец по лицам – я помню.

- Что?

ОМГ. Я должна что-то сказать?

Я закрыла глаза и мысленно представила, как я поднимаю руку и делаю такой неопределенный жест, покачивание -  типа  so so, фифти-фифти, так себе.

Вот это было бы знатное обломинго!

И летел бы Капитан Америка к своей Элис зализывать раненное эго.

Эх.

Увы.

Конечно же я не могла так сказать ему. Или показать.

Потому, что ни хрена это было не «так себе».

Это был самый крутой секс в моей жизни.

Нет, не так. САМЫЙ КРУТОЙ СЕКС В ЖИЗНИ!!!!

Да.

Самый крутой за все мои длинные двадцать пять.

Секс в ванной комнате – да, в туалете, чего уж там!

Секс в чужом доме!

Секс в доме нового мужа лучшей подруги!

В доме, в котором в этот момент собралась куча гостей!

В доме, где в этот момент была мать мужчины, с которым я…

Который затащил меня в туалет и грязно использовал!

Вау!

Сколько пафоса!

Вот только это я пригрозила ему – если остановится, «женилку» «отсушу»!

«Отсушу» - в смысле как ведьмы… эти, гадалки всякие, мошенницы там, которые по телевизору вот вещают, слепые - бабуля очень любит. Смотрит, говорит, что рядом с ними Петросян нервно курит в сторонке. Петросяна она тоже, правда, иногда смотрит. Но не с таким энтузиазмом.

Да уж…

Не ко времени я вспомнила бабулю.

Лучше о другом.

О том, что мы сделали.

Нет.

Лучше о том – как.

Феерично.

Необыкновенно.

Дамочки, которые ни разу не испытывали оргазм с партнером – поймут. Наверное.

Нет, у меня было пару раз. По молодости.

Был в моей жизни товарищ. Любовь всей моей жизни.

Его имя, как имя Волдеморта лучше было не называть. Да, я года два точно не могла спокойно слышать имя Роман.

Потом…

Потом отпустило.

Вот с ним мне удавалось, в самом начале отношений…

Стоп.

Снова я думаю не о том.

Эти толчки, его член во мне, такой большой, растягивающий так сильно. Как он поместился? И как это было приятно, охренено чувствовать, как он напирает, заставляя мышцы внутри меня сначала расслабляться, а потом сжиматься вокруг него! Жестче, жестче, сильнее. Так, чтобы ни одной мысли в голове не осталось! Только голый, чистый кайф! Он знал, когда поцеловать меня, знал, когда погладить грудь. Знал, когда увеличить темп и сомкнуть пальцы на клиторе, потирая. И знал, как подхватить меня, летящую ввысь. И как полететь со мной, заставляя еще раз содрогаться в огразме ощущая сперму, текущую внутри.

Кто-то говорил о презервативах?

Ладно. Я на таблетках. и верю, что он чист.

Но к доктору все-таки схожу.

Я вспоминаю то, что только что произошло, стараясь не растечься лужицей у его ног.

А этот гад продолжает поглаживать мое лицо и смотреть в глаза.

Хорошо мне было, хорошо!

Успокойся.

А теперь мне стало плохо.

Очень.

Потому что…

Потому, что очень хочется повторять это «хорошо». Еще и еще.

- Повторим?

Что?

Неужели у меня снова на лбу написано?

- Поехали отсюда, Наташка, а?

- Ку-куда?

- Какая разница? Куда захочешь?

- А если я скажу отвези меня домой?

- Я готов.

- А если я тебя к себе не пущу?

Я видела как дернулся уголок его рта – не верит! Ха! Плохо же он меня еще знает!

- Я готов.

- И стоять под окнами петь серенады готов?

- Я да, а вот ты вздернешься. И соседи тебя линчуют.

- Почему?

- Я не Post Malone!

- А кто это?

- Не слушаешь музыку?

- Современную? Редко.

- А какую?

- Мы сейчас это будем обсуждать?

Мне бы трусы надеть!

Но… Он опускает одну руку, снова задирает платье, которое мне удалось поправить, и его пальцы опять находят мой клитор.