Им повезло: пробок не было по всему маршруту движения. Сосредоточившись на дороге, в постоянном напряжении, что может отключиться, Степан и не заметил, как они добрались до места.

Подъехав к больничному шлагбауму, он объяснил вышедшему из будки охраннику, что их ждут, и стал набирать номер на мобильном.

– Леш, мы у ворот, – предупредил он, кивнул благодарно охраннику, поднимавшему шлагбаум, и не спеша поехал вперед на территорию больницы.

Как только их машина остановилась у приемного покоя, началась суета. Степан Сергеевич выскочил из машины, вместе с людьми в белых халатах переложил Василия Федоровича на каталку, и они все быстро ушли.

Стаська растерялась и, отстав, плелась сзади, прижимая к груди пакет с собранными заботливой Зинаидой Ивановной вещами.

– Девушка! – окликнули ее. – Вы с инфарктом приехали?

– Я? – удивилась Стаська. – Нет, я здорова.

– Да не вы! Пациент, которого сейчас доставили с инфарктом… вы с ним?

– Да. Да!

– Документы давайте!

Дежурная за стойкой приемного отделения, пожилая, грузная и с виду строгая, как классная руководительница, женщина в сверкающем белизной и хрустком от крахмала халате, подчеркивающем этот имидж, протянула руку в ожидании.

– Какие документы? – тупила Стаська.

Женщина собралась было ответить, но, присмотревшись к Стаське, спросила:

– Дочка, что ли? Да вы так уж не переживайте! У нас замечательные врачи! Если до нас довезли живым, значит, вылечат!

– Да, – с какой-то частью ее речи согласилась Стася.

– Документы… – напомнила дежурная.

– Ах, да, да! – засуетилась, заторопилась Стася и полезла в пакет.

Зинаида Ивановна головы не теряла, не в пример нервной барышне Игнатовой, собрала все необходимые документы. Кому, как не пенсионеру знать, какие могут потребоваться. Стася извлекла из одного большого пакета другой, маленький, прозрачный целлофановый, в котором были сложены пачка бумаг, какие-то удостоверения и паспорт, и протянула регистраторше.

– Вы сядьте, посидите, я все заполню и позову вас, – пожалела ее женщина.

Стася кивнула. «Что-то я сегодня раскивалась как заведенная на каждый поступающий приказ», – отвлечено подумала она и отошла к ряду кресел, стоявших вдоль стены, но спохватилась и вернулась:

– Да, вот его вещи, меня ведь к нему не пустят.

– Сегодня не пустят. Точно. Давайте я оформлю и передам.

Дежурная встала со стула и забрала у Стаси увесистый пакет. И никакая она не суровая, а очень даже доброжелательная женщина.

Стаська села в кресло и стала ждать.

Ждать вполне определенного человека – Степана Сергеевича.

Ждать пришлось долго – она успела пересчитать все кресла в больничном холле, выстроившиеся красными рядами вдоль стен, все линолеумные квадраты на полу синего и серого цвета. Расписалась в амбарной книге за отданные документы и на отдельном листочке с перечнем вещей, получила бумажку с телефонами справочной, чтобы узнавать о состоянии больного, вернулась на свой «пост», в кресло, и пересчитала все лампы на потолке, посмотрела в окно и поняла, что в городе Москве уже темно.

Вечер.

В момент столь глубоких ее выводов в конце длинного коридора появился Степан Сергеевич Как-его-там, хороший доктор.

Он шел очень тяжелой походкой, и было очевидно, что силы у него кончились. Стаське сразу перехотелось язвить, шутить в любой форме – вслух или мысленно.

Он остановился возле нее, посмотрел с сомнением на соседнее с тем, на котором сидела Стася, кресло и все-таки сел, сморщился, сильно потер ладонями лицо.

– Инфаркт. Обширный. Но он стабилен. Хромов хороший врач, да и Василий Федорович мужик крепкий. Сегодняшняя ночь все решит. Навещать его пока нельзя. Звонить, узнавать, как состояние, – можно.