– Вы молодцы. – Я складываю остатки бумаги.

Ной помогает убрать со стола обрезки, но смотрит на меня

– Когда он привез меня, мама предложила ему остаться на ужин.

– Правда? – Я выдавливаю улыбку.

Ной кивает.

– Но он спросил о тебе, затем сказал, что ему нужно ехать домой.

Не получиться у нас быть друзьями. Как-то все спутанно и непонятно.

– Ну, бывает, – кратко говорю Ною.

Но мой младший брат продолжает сверлить меня взглядом.

– Ты ему до сих пор нравишься.

Ну да, только вот все совсем не так, как может показаться на первый взгляд.

– Мы же друзья. Он тоже мне нравится.

– Он же не виноват?

Я едва ли не дергаюсь от этого вопроса. Ной никогда со мной об этом не говорил. Хоть он и был тем, благодаря которому я сейчас дышу и ем блинчики «Маки».

– Нет, Ной, – вздыхаю я. – Никто ни в чем не виноват, ясно?

Он кивает, соскакивая с кресла.

– Ага, ясно. Сейчас же все хорошо?

У меня едва ли не наворачиваются слезы. Вряд ли ребенку хочется еще раз пройти через все это. Какой же я была дурой. Это я виновата. Только я одна.

– Все хорошо, – тихо отвечаю я.

Снизу раздается шум, и слышится звонкий голос Мел. Я выдыхаю от облегчения.

– Пошли, иначе Мел сейчас ворвется прямо сюда.

Ной хихикает и открывает передо мной дверь.

Энтони

Заглушив двигатель, я расслабляюсь в кресле и прибавляю музыку. Городская библиотека представляет собой двухэтажное небольшое здание в самом центре города. Здесь же находится архив, в котором мама периодически засиживается допоздна. Я до сих пор не понимаю, что может быть в архиве, чего нет в интернете. Мне кажется, это невозможно. Но скорее всего я не прав. Моей маме лучше знать.

Дверца с пассажирской стороны открывается, и вместе с февральским холодом в машине оказывается мама.

– Привет, милый. – Она целует меня в щеку.

– Привет. – Я провожу ладонью по щеке. – Мам, помада.

Она смеется и трет перчаткой мою щеку.

– Иногда мне хочется, чтобы ты снова был маленький.

Заведя мотор, я выезжаю на главную улицу.

– Иногда мне тоже этого хочется, – тихо говорю я и чувствую на себе пристальный взгляд.

– Ты в порядке, Энтони?

Наверняка, она все еще помнит мою вспышку в гараже.

– Да, конечно, – улыбнувшись, отвечаю я. – Почему ты спрашиваешь?

Мама смотрит перед собой на лобовое стекло.

– Я за тебя волнуюсь. Ты в последнее время сам не свой.

Я усмехаюсь, бросив на нее быстрый взгляд.

– Все хорошо. Мы, кажется, говорили о петле времени.

Мама хмурится, глядя на меня. Я всегда перевожу тему, когда не хочу о чем-то говорить. Да все так делают.

– Мы точно не говорили о петле времени, – сложив руки на сумке, говорит она.

– Ты говорила, что хочешь, чтобы я снова был маленький. Теоритически никаких запретов на путешествие в прошлое нет.

Мама обреченно вздыхает, опустив голову. Ее рыжая копна падает на лоб.

– Энтони.

Я смеюсь, глядя на дорогу.

– Серьезно. Это возможно на основе общей теории относительности Эйнштейна, которая описывает гравитацию как искривления пространства и времени по энергии и материи.

– Стивен Хокинг подтвердил свою давнюю гипотезу, – говорит мама. – Путешествия во времени невозможны.

– Но он мог и ошибаться! – с энтузиазмом спорю я. – Чрезвычайное мощное гравитационное поле, образованное, допустим, вращающейся черной дырой, может деформировать материю так, что пространство будет искривлено наизнанку. Это создало бы замкнутую времениподобную кривую – цикл, который фактически будет являться путешествием во времени.

– Хокинг и многие физики считают замкнутую времениподобную кривую абсурдной.

– Да, да, – фыркаю я. – Потому что путешествия во времени любого микроскопического объекта создают парадоксы, которые ломают причинно-следственную связь. А ты разве не помнишь «парадокс убитого дедушки» с точки зрения квантовой механики?