У Энтони увеличиваются глаза. Он вспомнил.

– Чувак, который вел себя, как последний придурок и слушал Моцарта ночью, не давая родителям спать.

– Да, это о нем.

– Круто.

Мы снова смотрим друг на друга, пока я первой не отвожу глаза.

Вскоре мистер Донел громко хлопает в ладони, призывая всех замолкнуть.

– Вижу, вы уже готовы. Давайте все запишем.

Снова начинается возня, сопровождаемая разговорами и спорами, потому что многие выбрали одно и то же. К счастью, Берджиса никто не вспомнил, поэтому у нас Энтони ни с кем споров нет. Мистер Донел записал в свой журнал наши имена, похвалил за выбор произведения и дал два экземпляра плана проекта.

– Есть и хорошая новость, – произносит мистер Донел, когда все стихает. – На выполнения вашего задания я даю вам почти полтора месяца. Дата указана в углу каждого экземпляра. И пока вы не начали радоваться, скажу, что начинать лучше сразу. Работа большая, точнее, огромная. Я не приму наспех за неделю написанные каракули. Вы должны использовать этот большой отрезок времени на действительно качественное выполнение. Шансов больше не будет, так что подойдите к этому ответственно.

Энтони наклоняется ко мне.

– Начнем сегодня?

Я даже не ожидала, что так быстро мы будем находиться наедине. Уже сегодня. Но зная его, в этом нет ничего удивительного. Энтони не любит тянуть время и всегда старается сделать быстрее. Я же наоборот тяну до последнего, а затем не сплю ночами, пытаясь все успеть. В этот раз я пойду ему навстречу. К тому же он прав. Зачем тянуть?

– Можем поехать ко мне сразу после уроков, – предлагаю я.

Энтони кивает.

– Да, здорово.

Ого. Черт, мне что-то трудно дышать. Вообще-то рядом со мной находится единственный парень, который видел меня голой. Я имею права сбивчиво дышать рядом с ним.

– Джейн! – внезапно раздается пронзительный голос.

Мистер Донел смотрит на задние ряды.

– Что с тобой, Чарли?

– Ее звали Джейн! – снова кричит Чарли. – Джейн, мать ее, Эйр.

Весь класс покатывается от смеха, и мы с Энтони тоже. Мистер Донел с трудом сдерживает улыбку.

– Следи за языком, Джонстон.

***

Энтони хмуро смотрит на меня, стоя перед раскрытым капотом «танка».

– Почему ты не сказала мне, что «танк» стучит?

Я мнусь возле двери гаража. После уроков мы, как и договаривались, поехали ко мне. На парковке Энтони глазами искал «Тахо», и мне все же пришлось сказать, что что-то с ним не так.

– Ты спрашивал всю дорогу, – со вздохом отвечаю я.

– Ты мне так и не ответила.

– Даже не знаю.

Энтони неодобрительно качает головой, снимая куртку и закатывая рукава толстовки.

– Подожди. – Я подхожу к машине. – Ты здесь не для этого. К тому же, – я окидываю его быстрым взглядом и останавливаюсь как раз на ложбинке его шеи, где бьется жилка. Я даже помню его кожу на вкус…

– … ты испачкаешься.

Энтони тоже смотрит на меня долгим взглядом. На его лице медленно появляется та самая улыбка, в которую я влюбилась. Один уголок рта ползет вверх. Это дразнящая улыбка. Она словно на что-то намекает или что-то обещает. Трудно устоять. Самое интересное, что Энтони и сам не подозревает, какой она производит эффект.

– Ничего страшного, – говорит он и забрасывает куртку на заднее сиденье моей машины.

Не думаю, что испортить одежду машинным маслом означает «ничего страшного». Но я не спорю. Мне нравится то, что сейчас происходит.

– Тогда, – медленно говорю, – я приготовлю нам что-нибудь перекусить.

Энтони высовывает голову из-за открытой крышки капота и показывает мне большой палец.

– Это будет просто супер.

На кухне я, роняя посуду и все, что попадается на моем пути, готовлю нам сэндвичи. Кладу на хлебные тосты все, что есть: соус, ветчина, сыр, помидоры. Мое сердце бьется в горле, а руки снова трясутся.