Сара нашла первый из серии дешевых придорожных мотелей и теперь лежала, глядя в пустой потолок комнаты, и слушала звуки, доносившиеся с шоссе. Это было похоже на чью-то другую жизнь, думала она, кое-что, чего она вообще не осознавала.

Сара ехала на запад, ее новый автомобиль был похож на синюю мушку, пробирающуюся через прерии, через плантации люцерны и сухой пшеницы и глубокой изумрудно-зеленой зимней ржи. К тому времени, как она достигла Северного плато, Небраска, она сделала себе ужасное признание. Она давно не была счастлива. Дело не в том, что все пошло не так. Будучи униженно благодарной за возвращение Джека к жизни, она боялась даже помыслить о своем недовольстве. Это казалось таким эгоистичным и неблагодарным. Вместо этого она существовала в состоянии, которое не предполагает счастья. Джек был в порядке, у них был финансовый комфорт, они жили в прелестном доме в приятном соседстве, они пытались создать семью, чтобы доказать миру, что все хорошо. Но счастье?..

В этом-то и проблема, осознавала она, двигаясь в своем «мини» через горы к границе Калифорнии. Ты можешь притворяться изо всех сил, что ты счастлив, но недовольство проявит себя. Для Джека это были объятия другой женщины. Для Сары это было ее страстное стремление забеременеть.

– Так что пока ничего хорошего, – сказала она, обратив глаза к горизонту.

В ее последний день на дороге она проснулась на рассвете и проехала последнюю часть пути, через Папермилл-Крик через мрачный необитаемый лес Государственного парка Самюэля Дж. Тейлора, где высокие деревья арками склонялись над дорогой, создавая густую тень. Наконец она добралась до маленькой деревушки Гленмиур в западной части графства Марин, отдаленной и почти забытой, окруженной пустыней, такой блистательной, что она была защищена актом конгресса.

Вынырнув из зеленого сумрачного тоннеля, она проехала мимо катящихся зеленых холмов с фермами и ранчо, сквозь туманные долины к серой бухте, где старые доки боролись с туманом. Это было приблизительно настолько далеко, насколько она могла уехать сейчас от Джека.

В конце путешествия она обнаружила себя в местечке, где не жила со времен отъезда в колледж. Она проехала доки, где любила стоять, глядя, как растворяются во мгле бледные тени. Затем она подъехала к дорожке и припарковалась. Она вошла в дом, где она выросла, испытывая боль в шее и плечах после своего марафонского бега.

– Я бросила Джека, – сказала она отцу.

– Я знаю. Он мне звонил.

– Он мне изменял.

– Я знаю и это тоже.

– Он рассказал тебе?

Ее отец ничего не ответил. Он неловко обнял ее – между ними всегда существовала неловкость, – и затем она отправилась спать и проспала двадцать четыре часа.

Если бы Сара не была суеверной, она решила бы, что нанять адвоката по разводам по имени Брайди – плохая идея. Брайди Бонни Шафтер, если быть точной. Такое имя больше подошло бы порнозвезде, чем адвокату.

Она не была суеверной, и ее занимал только вопрос, помнит ли ее Брайди. Вероятно, нет. Она была на три года старше Сары – президент студенческого совета, капитан волейбольной команды и член «Кей-клуба» – вот немногие из ее ролей в те годы; ей не было дела для менее удачливых соперниц. Тот факт, что она была лучшей девушкой в школе, теперь стал в самом деле ценным качеством.

Сара была невидимкой для всех, кто что-либо значил в старших классах. Если сказать честно, она была невидимкой всю свою жизнь, пока не появился Джек.

Теперь она вспоминала почему. Было безопаснее оставаться вне зоны внимания. Она должна оставаться такой – не затронутой модными влияниями, глядящей, как мир идет своим чередом, рисующей частные наблюдения, забавляющейся вещами, которые она втайне ненавидела. Но нет. Она должна выйти в жизнь – и в любовь, словно она им принадлежит. Словно это было ее право.