– Может, тебе уйти, я сама закончу? – предложила Марина. – Или мальчиков на помощь призвать?

– Еще пять коробок осталось, – благородно отказалась Лена. – Мальчики в этом деле не помощники, сломались на шубах. Одна ты провозишься до утра. И мне самой интересно. Пойду в нос закапаю и таблетку выпью, детей проверю, а ты окно открой, пусть хоть проветрится.

– Нашли? – спросил Антон жену.

– Пока нет, – прогундосила Лена, доставая капли. – Остались коробки.

Запрокинув назад голову (что делать было необязательно – лекарство в виде спрея, но так выглядело эффектнее), Лена пшикнула в каждую ноздрю, помотала головой. Вытащила блистер с таблетками, одну выдавила.

– Воды дай! – потребовала.

– Аллергия началась? – подхватился Антон и налил в стакан воды. – Бросьте ковыряться в этом старье. Чего вы каждую тряпку на свет просматриваете? Мы сейчас с Андрюхой в два счета раскурочим коробки, найдем шкатулку.

Андрея подобная перспектива не радовала, да и Лена не желала пропустить археологические удачи.

– Скоро дети встанут, – сказал Андрей. – Мы присмотрим, – он посмотрел на часы, – третий час малышня дрыхнет. Вот что значит чистый воздух.

– Именно! – шумно, булькающе втянула воздух Лена. – Не автомобили надо покупать, – упрекнула мужа, – а про дачу думать.

И тут же уловила осуждающий взгляд бабы Кати: «Не кусай мужа! После его смерти каждый упрек оплачешь».

«Свят-свят! – подумала Лена. – Моему Антону жить и жить. У нас пока дети не все родились, а еще внуков и правнуков на ноги ставить».

Антон, в свою очередь, подумал, что из них четверых более всего похожа на бабулю Ленка, хотя по крови не родная. Но тот же напор, та же воля к победе на каждом участке и в каждую минуту.

Словно подслушав его мысли, Андрей ухмыльнулся:

– Ленка, ты Эмилия номер два, только без оперной карьеры.

– И без вагона нарядов! – с готовностью откликнулась Лена. – Мне супруг такого гардеробчика не обеспечил. Да ладно, баба Катя, не смотрите на меня с осуждением. Я своего Антошкина не променяю на десяток олигархов.

– Ты про что? – напрягся Антон.

– Про куриное пшено, – вспомнила детскую присказку Лена.

Она торопилась уйти. Несмотря на аллергию, приглушенную лекарствами, Лена испытывала истинно женский азарт – Марина там разбирает вещи, а она отсутствует. Сей азарт был не только не понятен мужчинам, но вызывал у них брезгливое недоумение. Они думали, что жены героический подвиг совершают, вяло предлагали помощь и не догадывались, что Марину и Лену впервые в жизни захватила музейно-историческая страсть к раскопкам бытовых древностей.

– Дети встанут, – уходя, велела Лена, – глаз да глаз!

– Не волнуйтесь! – заверил Андрей.

– Она еще напоминает! – хмыкнул Антон, который на самом деле испытывал потрясение от сходства бабушки Эмилии и жены. Считал, что знает супругу вдоль и поперек, а тут Ленка в новом варианте.

– Блинчиков детям на полдник испеку, – поднялась и баба Катя. – К блинам меду, сметаны? Или свежих ягод, черная и красная смородина созрели, подавить с сахаром?

Лена не успела ответить.

– Мне с медом, – попросил Антон.

– А мне с ягодами, – сказал Андрей.

– Детям только со сметаной или с топленым маслом, – распорядилась Лена. – У них диатез на все, кроме продуктов от коровы, то есть молочных. А чистая химия проходит на «ура». Городские дети, венец цивилизации. Скоро из тюбиков будем их кормить. Ладно, я пошла, кажется, нос пробило.

В одной из коробок были плотно утрамбованы дамские сумочки. Много – штук тридцать. Сохранились лучше обуви, некоторые модели чудные и по форме, и по фурнитуре – замкам-защелочкам, окантовочкам. А все-таки с такими не выйдешь на улицу: от сумок несет затхлостью и случайной находкой в прямом и переносном смысле: пахнут отвратно и безошибочно наводят на мысль, что их обнаружили на чердаке, в подвале, в старом сундуке. Так, собственно, и было.