Примерно это Вера поведала не в меру любопытной Наташке. Та сочувственно заохала и заахала, затем достала сигарету, чиркнула зажигалкой и немедленно принялась честить на чем свет стоит своего Сережку. Вера слушала, по ходу дела кивала головой, вставляла положенные реплики, а на душе у нее было невероятно тоскливо. Хотелось позвонить Мите и расплакаться в трубку. Вера понимала, что это глупо – она уже плакала вчера, и ни к чему хорошему это не привело.

Наташка, наконец, умолкла, и Вера, пользуясь паузой, толкнула дверь и зашла в лабораторию. Накануне она испытывала новые реагенты, и ей не терпелось узнать результат.

Вера приблизилась к своему столу и склонилась над колбой, в которой пенилась ядовито зеленая, мутная жидкость. Что за черт! Снова не то. Раствор должен был быть абсолютно прозрачным.

Вера озадаченно теребила тоненькую золотую цепочку у себя на шее, внимательно разглядывая стройные ряды сияющих под лампами пробирок. Ну что ты будешь делать, не получается у них то, что нужно! А нужно сырье для универсального растворителя, аналога испытанного импортного средства, но только отечественного производства. Интересно, что скажет Кобзя? Наверняка голову ей оторвет!

Не успела Вера подумать про зава, как за дверью послышался его громовой бас. В лабораторию влетела Наташка, на ходу убирая в карман халата сигареты. Следом размашистой походкой шел Петр Петрович.

– Распустились, едрить вашу мать! – Черные глаза его грозно сверкали, усы стояли торчком. – Давно пора работать, а они все дымят и дымят! – Он обернулся к Наташке, испуганно жавшейся к стене. – Курить, между прочим, здоровью вредить! Сколько раз я тебе говорил, а?

– Пе-етр Петрович! – заныла та. – Ну вы же знаете, не могу я. Привычка, еще с института.

– Бросай свои привычки! – рявкнул Кобзя и тут же, забыв про Наташку, перевел взгляд на Веру. – Верунчик, как там у нас? Получается что-нибудь?

Вера отрицательно покачала головой.

– Пока что получается ерунда.

– Как ерунда? – Кобзя в мгновение ока переместил свое корявое, но крепко скроенное тело от порога к вериному столу. – Давай, показывай. Это, что ли? – Он, не мигая, уставился на переливающуюся хищным блеском малахитовую зелень. – Вот ешкин кот! Прямо плесень болотная, а не раствор. Ты, часом, не русалка у меня, а, Веруня? Или, может, баба-ежка? Той в самый раз варить такое зелье.

Позади, за вериной спиной, Наташка тихо прыснула. Однако, самой Вере было не до смеха. Она билась над составом уже несколько месяцев, и никак не могла устранить злополучный осадок. Все дело было в недостаточно чистых исходных продуктах – Вера отлично это понимала, но изменить что-либо была не в силах. Где же их возьмешь, чистые продукты? Нужно менять поставщика, а это жуть как дорого обойдется.

Очевидно, Кобзя думал о том же самом. Он молчал, усы его перестали топорщиться и уныло обвисли по бокам рта. Проект, на который так рассчитывала лаборатория, который должен был принести немалую прибыль, похоже, оказался провальным. И виноваты в этом обстоятельства, а никак не сотрудники.

– Вот что, – Петр Петрович поднял глаза на Веру. – Оставь пока эту муть, занимайся ароматизаторами. Я попробую проконсультироваться на кафедре, есть там один человек, который может нам помочь. – Сказав это, Кобзя повернулся и направился к себе в кабинет.

Вера вздохнула, бросила понурый взгляд на колбу и принялась натягивать силиконовые перчатки.

– Слава тебе Господи, убрался. – Наташка посмотрела на дверь, за которой скрылся начальник, и размашисто перекрестилась. – Забодал уже своей заботой о здоровье. Лучше бы премию выписал на лабораторию. А то у всех отделов есть премии, а мы, как дураки, сидим.