Воу, какая!
Не отвечает. Упирается в меня обеими ладонями и пытается отодвинуть. Отпускаю. Вставило меня нехило. Кровь отлила от головы сильно ниже, а в затылке застучало. Чертова жара!
Она смотрит на меня в ужасе. В глазах мерцают молнии.
– Никогда больше такого не говори, – возмущенно шипит она. – И не смей так делать, – едва не клацает зубами и демонстративно вытирает губы.
Глава 2
Егор
Мот точно не слышал, а я, кажется, оглох на пару мгновений. Шаркнув подошвами по сухой земле, разворачиваюсь к хоккеисту:
– У тебя еще есть вопросы или претензии? – вскинув голову, с вызовом смотрю ему в глаза.
– У меня? Нет. А вот твоя подружка, походу, не впечатлилась тем, как ты засунул язык ей в рот. – Оглядываюсь. Девчонки нигде не видно. Да твою же мать! – Теряешь хватку, Гаранин, – продолжает разгонять Матвей. – Могу преподать тебе пару уроков.
– Себе преподай, придурок! – шагаю на него. Мот на инстинктах отшатывается.
Мы все еще кипим, и я, сделав еще один резкий шаг вперед, провоцирую его специально, чтобы дать выход этой адской смеси из неожиданного возбуждения и горячего адреналина. Матвей ведется и бросается на меня. Тут же выхватывает кулаком в лицо. Отвечает так, что я едва успеваю увернуться. Хватаю его за футболку. Ткань трещит в кулаке, когда этот придурок пытается увернуться от удара под дых.
– Стоп! Остыли, я сказал! Вы озверели?! – Нас, как котят, за шкирки растаскивают в стороны наш Беляев Ян Викторович и Александр Евгеньевич, тренер хоккеистов. – Двадцать минут как приехали! За мной, оба. – Отпустив меня, Беляев резким движением головы указывает на тренерский барак.
Подбираю сумку с земли, поправляю лямку рюкзака, одергиваю футболку и снова оглядываюсь в надежде, что виновница стычки высунется из-за одного из автобусов.
Конечно, сейчас! Хрени мне какой-то наговорила вместо «спасибо» и свалила с концами. Очень по-женски. Провокаторша хренова!
Психуя, подбираю ее технику с земли, на автомате засовываю в сумку. Потом решу, что с нее спросить в качестве компенсации.
Целовать нельзя. Пф! Тоже мне. Будто я не найду, кого поцеловать, если мне приспичит. А еще лучше – сделаю так, чтобы эта девчонка сама попросила.
– Гаранин! – орет ушедший вперед тренер. – Мне тебя за шкибот тащить?
– Да иду я. – Застегнув замок, бегом догоняю Беляева, все время озираясь по сторонам.
Облизываю губы, все еще ощущая ее мятно-клубничный вкус. Засунув руки в карманы, оттягиваю штаны так, чтобы сильно не палить, как мне понравилось. По венам все еще гуляет адреналин, и я зло смотрю в спину Мота.
– Отлично начали, – выговаривает Александр Евгеньевич. – С нарушений правил пребывания в лагере. Чего делать с ними будем, Ян? Пусть домой едут?
– Из-за чего сцепились? – спокойно интересуется тренер.
Косо смотрю на него. Хмыкаю.
– Гаранин, отец не спасет тебя от вылета за нарушение дисциплины, – напоминает он.
Я и не надеюсь. За это отец меня не только не спасет, еще и сам добавит мне проблем, как раз до конца лета. Но я бы все равно поступил так, как поступил, и не считаю, что мне надо за это оправдываться.
– Чего ты молчишь, Егор? – требовательно смотрит на меня Ян Викторович.
А я думаю, как оба тренера так вовремя оказались на стоянке? Они точно ушли к баракам вместе с командами. Там всякие административные вопросы, распределение по комнатам. Пацаны бы не стали сдавать. Они скорее бы прикрыли. Те девчонки, что приезжают сюда не первый год, тоже. Ночью еще и пожалеть бы пришли раненых и разгоряченных, а вот новенькие …
– Гаранин, я с тобой разговариваю, – вновь напоминает о себе тренер.