– Дина скажет, что ты в душе. А нам сообщит…

Его бархатистый, с легкой хрипотцой голос мурашками рассыпается по коже, а сердце бьется о ребра, словно ищет выход и никак не может найти. Так страшно и одновременно очень волнительно.

– Без проблем, – подает голос Динка. – Идите уже. Благословляю, дети мои, – двумя пальцами делает крестное знамение в воздухе.

– Дурында, – ржет над ней Егор. – Выходи, жду внизу за углом.

Подходит к окну и так же, как и забрался, выпрыгивает обратно. Смотрю ему вслед и кусаю губы. Что же делать? Так хочется согласиться, но в то же время страшно. Если ничего не получится? Если кто-то узнает и расскажет родителям?

– Лясь, отмирай, – смеется Дина. – Время-то идет.

– Ой, – хватаюсь за пылающие щеки. – Скоро же отбой…

– Вернетесь!

Решаюсь и иду переодеваться. Волнуюсь как никогда. Это все со мной в первый раз. Никогда я не гуляла с мальчиками. Но Егор подкупает. Хочется сходить. Ничего же такого не произойдет? Мы просто погуляем, и все.

Выдыхаю для храбрости и выхожу из комнаты, едва не сталкиваясь с соседкой. Расходимся мирно, я закрываю дверь и слышу надменный голос Гели:

– Куда это собралась наша святоша?

– Не твое дело, – одергивает ее Дина, а я лишь улыбаюсь, как ненормальная, и спешу к Егору.

Егор

– Спорим, он ее даже не поцелует. – За моей спиной, развалившись на кровати, лениво болтают Дёмыч и Шах.

– Ты посмотри, как он наряжается, – ржет Шах. – Как будто надеется, что не только поцелует. Резинки не забудь, Ромео!

– Заткнитесь уже, – схватив подушку за уголок, швыряю в пацанов.

Дёмыч ловит, взбивает и подкладывает ее себе под голову.

– Не поцелует. – Лучший друг смотрит на меня взглядом опытного провокатора и улыбается так, что хочется ему двинуть.

– Ладно. На правах его соседа по комнате ставлю на то, что все-таки поцелует, – хмыкает Шах.

– Вы задрали. Я в этом участия не принимаю! – рявкаю на них, поправляя белую футболку, обтянувшую торс.

Парни переглядываются и, посмеиваясь, бьют по рукам. Шах поднимается со своей кровати, идет к моей тумбочке, вытаскивает флакончик «Kenzo» и брызгает на меня.

– Я хочу выиграть, – широко улыбается он.

– Оу! Это запрещенный прием, – наигранно возмущается Дёма.

Раздраженно закатываю глаза. Выхожу из комнаты, громко хлопнув дверью. И только в коридоре позволяю себе подумать, что Ляся может и не пойти со мной. У меня, конечно, есть доступ в ее комнату, и я им непременно воспользуюсь, но хочется, чтобы пошла. Возможно, это поможет разобраться в том, чего во мне больше в ее адрес: раздражения, симпатии или желания. А может, это природный азарт – чем больше нельзя, тем сильнее хочется.

Засунув руки в карманы тонких летних брюк, дохожу до их барака. Поднимаю взгляд на второй этаж и, отогнав странное, тупое волнение, подбираю с земли мелкие камушки.

Кидаю в окно один, затем второй, третий.

Ну же. Выгляни. Давай. Ты должна мне, в конце концов.

Собираюсь бросить еще один камушек, но Ляся все же появляется между раскрытых створок.

Да!

Довольно улыбаюсь, пожирая взглядом мягкие черты лица, необычные глаза, наполненные волнением, и румянец, вспыхнувший на щеках. В естественном вечернем свете ее кожа похожа на бархат. Кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться.

– Чего тебе? – недовольно спрашивает она.

– Ты как будто не рада меня видеть, – хмыкнув, дразню ее.

Ляся очень плохо скрывает эмоции. Весь их спектр отлично читается по ее глазам и жестам. Мне нравится!

– А должна? – ведет темной бровью.

Обязана!

– Естественно, – улыбаюсь шире. – Спускайся, разговор есть.