– Я не виню тебя за это.

– Но ты боишься меня. И Ханна боялась, – сейчас он полностью отдает себе отчет в своих действиях. Он в сознании. Сейчас Уилл Стоунэм был просто моим отцом. Влюбленным мужем. Или все же нет…?

– Я не боюсь тебя, – усмехнулся, широко распахнув глаза.

– Где она? Где моя Ханна? Где она сейчас? – лихорадочным голосом произнес отец, сжимая свои пальцы.

– В безопасности. Там, где нет тебя, – наверное, не стоило этого говорить. Но молчать я был не в силах.

– Я изменюсь, я вылечусь, Коул. Только дай мне этот шанс. Я хочу вернутся домой… Я хочу, чтоб все было как прежде… Я, Ханна…

Я напрягся, замечая изменения в его глазах: зрачки расширились, взгляд торопливо забегал по комнате. Вены на шее вздулись так, будто внутри его тела пробуждалось вселенское зло.

– И наш маленький сын…Дрейк…помнишь? Как поживает Дрейк? Ты кормишь его, да? Отпусти меня. Забери домой, сын, забери…

Воспоминание о том, как отец хватает пса за шкирку и два счета перерезает Дрейку горло невозможно стереть из памяти.

Он даже не скулил – не успел, – лишь жалобно взвыл, перед тем как сделать последний вдох.

Я до сих пор помню реку крови и слезы, застилающие мой мир.

– Не будет. Ничего не вернуть, – я стараюсь стереть эту вспышку из прошлого, но не могу. – Тебе нельзя покидать это место.

Отец взревел, и его руки в наручниках безудержно заметались по столу.

– Все будет иначе! Иначе! Я исправлюсь! Я вылечусь! Забери меня отсюда! – Тут он накинул цепь от наручников на мою шею и резко притянул к себе.

– Ты убил Дрейка! Ты сделал так, чтобы мама ушла! – меня самого затрясло, цепь передавила шею. – Я не хочу быть таким, как ты! Я не такой!

Уилл расхохотался, обнажая свои зубы в зловещем оскале. От спокойного отца, каким он был еще пять минут назад, вновь не осталось и следа.

– Но ты такой, Коул! Такой…ты уже чувствуешь это, да? Чувствуешь, как тебе нравятся некоторые вещи? Чувствуешь, я знаю это!

– Нет! – я резко нажал на красную кнопку, хотя был уверен, что наши крики и так слышны по всей больнице.

– Я знаю Коул, знаю. Я вижу это в твоих глазах! Ты всегда был странным мальчиком, вспомни!

– Хватит! – руками хватаю цепь на своей шее, чтобы ослабить давление. В эту же минуту в комнату врывается несколько человек со специальными приборами в руках. Придерживая Уилла, они без промедлений втыкают в его шею заостренный иглой шприц, и на миг его серебряный взор замирает на мне, а губы шепчут, не произнося ни звука:

„Ханна“, – читаю я. Тут же тело отца расслабляется, и он закрывает глаза, опадая на спинку стула.

– Вот и поговорили, – встаю и направляюсь к выходу уже в сопровождении медсестры – на этот раз новенькая миловидная блондинка, которая довольно-таки хорошо выглядит при том, что работает в таком ужасном месте.

Лоб покрылся испариной, и я прикладываю к нему ладонь, пытаясь не казаться таким жалким. Но мне тошно. То ли от детского воспоминания о Дрейке, то ли о том, что не знаю своей матери.

То ли от того, что у меня, по сути, никого нет. И даже если я когда-нибудь сяду в психушку, вряд ли кто-то будет навещать меня здесь.

У меня даже нет сына, как у Уилла, хотя от моих посещений ему не легче.

Конечно, есть бабушка и дедушка. Но в последнее время мы не очень близки. Это к лучшему – мне не хотелось бы, чтобы они видели все это. Они заслужили достойную и спокойную старость.

– Ох, – тяжело вздыхает милая блондинка. – Не ожидала, что будет так. В последнее время он был спокойным. Отключался, конечно, но не вел себя так.

Мы шли по коридору, и я старался не обращать на нее никакого внимания. Я вообще старался не смотреть на девушек, потому что слишком часто видел в любой из них лишь одну.