Игроком я начал себя осознавать в 8–9 лет. Первыми соперниками на чемпионатах Москвы стали техничный и эксцентричный Саша Соколов, цепкий и компанейский Сергей Носков, умный и тактичный Дима Бобров. Помню, как всей секцией на электричке добирались до станции НАТИ, где регулярно проводил юношеские соревнования Виктор Харлампиевич Чахуриди. Сам Чахуриди воспитал плеяду интересных спортсменов, выступавших за сборную Москвы.

Первую яркую детскую победу я одержал в двенадцать с половиной лет над 19-летним защитником, мастером спорта Олегом Матыциным, который в 2019 году занял должность министра спорта России. Эта победа стала возможной благодаря регулярным тренировкам с защитником Володей Голиковым, двухметровым лысым верзилой с непростой судьбой. Он играл, потом отсидел в тюрьме, но вернулся в настольный теннис. Володя был левшой, играл технично в защите и отлично атаковал ракеткой-доской «за 1 рубль 25 копеек».

По четвергам в родном «Шахтере» был день ветеранов, которые тренировались и бились на счет. В эти дни часто приходил игрок сборной СССР Валера Шевченко и играл с Голиковым на деньги. Все ветераны вокруг боялись вздохнуть. Когда Володя эффектным ударом слева выигрывал очко, он зычным басом на весь зал в воодушевлении кричал «Макинрой!», а после затяжных проигранных очков «Эээх, краешки-ребрышки!». Опаснее же всего было, когда он, проиграв очередную громадную сумму, со злости через весь зал в дальнюю стену бросал свою ракетку.

Когда мне исполнилось 12 лет, Эдель начал натаскивать меня по игре против защиты. Я так набил руку, что в 14 лет на взрослом Кубке СССР обыграл легендарного защитника Игоря Солопова. Это было нереально, потому что сильное вращение и подрезки Игоря порой не могли «поднять» взрослые игроки во всем мире, не говоря уже про юношей, не обладавших для этого необходимой физической силой. Неподъемный «запил» Солопова я пробивал плоским ударом, который натренировал с Голиковым. Мне этот удар потом пригодился в пинг-понге. На том Кубке СССР я навел шороху, обыграв еще и лидера сборной СССР, 15-ю ракетку мира и 2-ю Европы Андрея Мазунова.

Мои успехи не оставались незамеченными, и все же до 16 лет меня не брали на сборы юношеской национальной команды СССР. Ее главный тренер Владимир Александрович Воробьев вообще не понимал стиля игры, которого я придерживался. А я уже в 12 лет избрал очень рискованную, но перспективную игру близко у стола, постоянно используя эффективные и модные перекрутки со стола как справа (этим уже пользовались многие за рубежом), так и слева.

Техникой игры у стола тогда не владел никто в мире, поэтому научить меня этому никто не мог, и до многого мне приходилось доходить самому. Я понимал, что такая манера очень неприятна для соперников. По сути, моя быстрая игра не оставляла им времени на подготовку к удару и заставляла их дергаться и играть в неудобном быстром темпе. Недостатками моей игры были суета у стола, обилие простых ошибок и ударов ребрами ракетки. Впоследствии такую манеру игры даже стали называть «шмыревщиной», что сначала меня раздражало, а потом я понял, что это уже термин для обозначения направления суперскоростной игры в современном теннисе.

В 13 лет я выиграл в Могилеве престижный международный мемориал Тани Карпинской, а вот на первенстве СССР среди кадетов стал лишь четвертым. И хотя за год это был мой единственный срыв, на юношескую Европу взяли не меня, а спартаковца Сергея Носкова.