Кому другому и такой тактики хватило бы, чтобы удачно выйти замуж и угомониться, но, к несчастью, у Вики был вздорный характер, поэтому мужчины в ее жизни менялись как перчатки. Она с удовольствием бросала кавалеров, но если оставляли ее, Вика приходила в бешенство. Как надолго – зависело от величины рыбешки, сорвавшейся с крючка.

Но я пока всего этого не знала и совершенно спокойно сидела на переднем сиденье машины, слушая, как Вика, не смолкая ни на секунду, развлекает Ивана. Когда мы подъехали к ее дому, она, подхватив сумки, вышла из машины – и тут же охнула, болезненно скривившись.

– Я, кажется, ногу подвернула, – жалобно протянула Вика, глядя на Ивана по-собачьи преданными глазами.

Ванька сразу почувствовал себя рыцарем, выпорхнул из машины и вцепился в ее пакеты.

– Держитесь за мой локоть, – предложил он.

Вика с готовностью повисла на нем и похромала в дом.

На следующий день она была весела и бодра, будто накануне и не спотыкалась. Не успела я прийти на работу и разложить свои вещи, как она ворвалась в мой кабинет и с ходу завопила:

– Привет!

– Привет, – ответила я. – Как твоя нога?

– А, нормально, – хохотнула коллега, – зажило, как на собаке. Имей в виду, сегодня на обеденный перерыв идем вместе. И даже не думай возражать!

Я все-таки чувствовала себя одиноко в редакции, и Викин интерес был приятен. Тем более что ее характер – веселый и заводной – очень импонировал мне: к таким людям меня всегда тянуло.

Время пролетело быстро, и вскоре Вика впорхнула в мой кабинет. Плюхнулась на стул рядом со мной, достала сигареты, обронив:

– Заканчивай марать бумагу, давай покурим.

И принялась болтать без умолку.

Вскоре я уже была посвящена в историю жизни некоторых сотрудников редакции и могла довольно сносно ориентироваться в их именах, семейном положении и пристрастиях. Галя Молочкова одна растила дочь и никогда не принимала участия в корпоративных вечеринках. Людмила Анатольевна Любимцева, спортивный комментатор, с мужем давно была в разводе, жила отдельно от взрослой дочери и предпочитала любовников намного моложе себя. Причем зациклило ее на конкретном возрасте – двадцать шесть лет. Ада, корректор, жила с мужем и подругой Сусанной, над чем в редакции посмеивались. Муж работал у нас рекламным агентом, Агентом его и называли. Пожалуй, уже никто и не помнил, как его зовут на самом деле.

Обнаружив, что уже начался обеденный перерыв, Вика вспорхнула со стула, пообещав обо всех остальных рассказать мне в следующий раз, и, дернув меня за руку, поторопила:

– Давай, пойдем скорей. Есть хочу!

В баре она заговорщицки склонилась ко мне и объявила:

– У меня сегодня небольшая вечеринка, сразу после работы едем ко мне.

– Но я не могу, за мной должен заехать Иван!

– Ну и что? – пожала плечами Вика. – Он нам не помешает. Что, он не любит отдыхать, что ли?

– Мы с ним собирались прошвырнуться по магазинам.

– Сделаете это в другой раз. Смотри, я обижусь!

Иван отдыхать любил, но только в компании знакомых ему людей, и я была уверена, что он от предложения Вики откажется. К моему огромному удивлению, Ванька согласился сразу, даже особенно ни о чем не расспрашивая.

Вечером Вика опять влетела ко мне и безапелляционно заявила:

– Собирайся, поехали.

Я посмотрела на часы.

– Вика, Иван заедет за мной только через час.

– Так звони ему, пусть поторопится. – Она придвинула ко мне телефон.

И опять Иван сразу согласился, даже не поинтересовавшись, почему я ухожу с работы почти на час раньше.

Компания у Вики подобралась небольшая, и как раз из тех людей, которых мне Вика успела заочно представить: Ада с мужем, плюс Сусанна и Любимцева. Новым был только Вася Смирнов, фотограф, который тут же потянул меня к компьютеру и принялся демонстрировать свои фотографии. Некоторые снимки мне понравились, но Вася явно злоупотреблял фотошопом, отчего небо получалось слишком синее, закат чересчур оранжевый, а цветы ненатурально яркие.