Геллер всплеснул руками и посмотрел на лысого, словно ища поддержки. А лысый рассматривал стоящего у дверей.

– Что у тебя на щеке? – поинтересовался он.

– Где? – переспросил мужчина без тени смущения.

– Это печень трески, – объяснила Вера, еле сдерживая улыбку.

Мужчина, ничуть не смущаясь, потер щеку.

– Неси все, – велел лысый. – Там, кстати, еще буженина есть.

– Нет там никакой буженины, – буркнул мужчина и скрылся.

А Геллер посмотрел на Веру и вздохнул:

– Как с такими работать? Представляете, как тяжело нам приходится: с утра сегодня был почти килограмм буженины, а теперь куда-то этот килограмм делся… И такой бардак в пределах офиса, а что творится в стране?!

Наконец закуску принесли, и Геллер представил лысого:

– Это мой заместитель по городскому кабинету – Виктор Тарасович Коробейник. – Он переглянулся с заместителем. – Ну что? Разговор будет конфиденциальным: побеседуем втроем с глазу на глаз без посторонних ушей. – И кивком указал двоим соратникам на дверь: – А вы пока идите буженину искать, ведь была же, я помню.

Двери закрылись, и Коробейник обратился к гостье:

– Это даже хорошо, что вы следователь, хоть и бывший. Значит, кое-какие связи у вас в том мире имеются.

– Вы на какой мир намекаете? – улыбнулась Вера.

– Я имею в виду следствие, дознание, полицию. Другими словами, репрессивные органы.

– В репрессиях не участвовала, – призналась Вера. – Но следователей знаю многих.

– Это хорошо, – с удовлетворением произнес Геллер. – Значит, вы сможете нас держать в курсе всего.

– Всего вряд ли получится, но постараюсь.

– Михаил Борисович имел в виду ход расследования, – уточнил Коробейник.

– А если… – начал было Геллер.

Но Вера решила взять инициативу в свои руки и не дала ему договорить:

– У вас какие-то собственные предположения по поводу этого убийства имеются?

– Есть, – произнесли оба мужчины одновременно, переглянулись, и закончил один Михаил Борисович: – Виновата преступная власть.

– Вы можете персонифицировать эту власть и назвать конкретное должностное лицо?

– Все знают это лицо, – шепнул доверительно Геллер. – Но я не могу заявить об этом открыто, потому что меня тут же убьют на другом мосту.

– Возможно ли такое, что убийство связано с финансированием вашей партии? – спросила Вера.

Партийцы переглянулись, и Геллер перешел на едва слышный шепот:

– Очень даже может быть. Деньги на нашу партию направлялись большие. И не только из России… Вы понимаете?

– Координатором был Иноземцев?

– Да, только он один распределял, в какую региональную организацию отправить и сколько. Например, нам никогда не хватало средств. Вы представляете, сколько стоит организовать митинг, собрать хотя бы три тысячи человек? А как тут доверять людям, когда даже буженина из-под носа пропадает?

– На завтра был назначен митинг, – напомнила Вера. – Сколько ожидалось народу?

– Тысяч тридцать, – ответил Коробейник и кашлянул.

– Где-то так, – согласился с ним Геллер. – Мы, подавая заявку, заявили именно такое количество.

– А если бы пришло меньше, как бы оправдывались перед Иноземцевым?

– Никак. Он бы, конечно, покричал, а потом бы понял, как нам тяжело. Но завтра, я вас уверяю, после этого злодейского убийства народу придет куда больше. Это преступление сплотило наши ряды, привлекло к нашей партии новых сторонников – теперь все знают, на чьей стороне правда, а правду убить нельзя.

– То есть это убийство помогло партии увеличить число своих сторонников? – поинтересовалась Вера.

– Несомненно, – подтвердил Коробейник.

Геллер тоже кивнул.

– То есть смерть Дмитрия Захаровича в какой-то степени принесла выгоду?