– Я вижу, вы хорошо знакомы с двоюродной сестрой.

– Не так уж и хорошо, я лечил ее раньше, но вот уже год, как я ее не видел. То ли не болеет, то ли повзрослела. Может, смущается, – улыбнулся Дмитрий Алексеевич. – Знаете, некоторые дамы стесняются раздеваться перед молодым доктором. Хотя… Лелю к числу скромниц не отнесешь. Очень современная девица, напрочь изжившая из себя все буржуазные предрассудки.

– Вы имеете в виду, что она потеряла всякий стыд? – без всякой шутливости уточнил Поликарп Петрович.

– Можно сказать и так. Вы ее видели?

– Да, имел удовольствие, – усмехнулся Поликарп Петрович.

– Меньше всего эта девица походит на советскую студентку. Скорее уж на нэпманскую вертихвостку или буржуйку недобитую, а еще точнее, женщину легкого поведения. И ведет себя соответствующе. Я уже намекал Марии Григорьевне, что они ее очень распустили и неплохо бы ей устроить хорошую порку. Но родители совершенно не в состоянии прибрать ее к рукам. О чем, безусловно, потом пожалеют. А какие у нее знакомства? Студенты, ровесники ей неинтересны. Она предпочитает состоятельных кавалеров, не удивлюсь, если женатых, постоянно бывает в ресторанах, в кабаре и прочих сомнительных заведениях. Увлеклась театром, занимается в какой-то театральной мастерской со странным названием «ФЭКС», об этом мне Мария Григорьевна рассказывала. Я полюбопытствовал, что это за «ФЭКС» такой, и знаете, что за лозунги они провозглашают? «Лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей» и «Мы все искусство кроем матом. Мы всем экранам шлем ультиматум!». А? Каково? – взглянул он на Поликарпа Петровича, ожидая безоговорочной поддержки, тот, не поняв ничего из вышесказанного, на всякий случай твердо кивнул. – По мне, так обыкновенные хулиганы. Руководят ими некие Козинцев и Трауберг, снимают какие-то бездарные фильмы, Лелька даже несколько раз отметилась в массовке. Мария Григорьевна водила меня на премьеру в числе прочих знакомых. А как она вела себя у меня на приемах? Разденется догола и давай красоваться! Нет, тело у нее, безусловно, соблазнительное. И вообще, она девушка весьма привлекательная, но это же неприлично! К тому же мы родственники. А как она одета? А как накрашена? В ее возрасте! Она похожа не на юную, порядочную девушку, студентку университета, а на женщину полусвета, если вы понимаете, о чем я.

Поликарп Петрович понимал, а еще отчего-то ему пришло на ум, что благонравный Дмитрий Алексеевич просто неравнодушен к своей сестре. И мучит его не праведный гнев, а прозаическая ревность. Но это все лирика, не имеющая отношения к делу. А вот сомнительные знакомства Лели Пичугиной к делу вполне могли иметь самое прямое отношение.

21 мая 1925 года, Ленинград

– Поликарп Петрович! Добрый день! А я вас с самого утра жду, – радостно бросился навстречу коллеге Ян Карлович. – Я сверил отпечатки пальцев со всех трех ограблений. Просидел вчера весь вечер, сравнил самым тщательным образом.

– И что, есть совпадения?

– Да! Идемте в кабинет, я все вам расскажу. Вот, смотрите, это карточка с образцами отпечатков восемнадцатого года, а вот пальчики из квартиры Пичугина, снятые пять дней назад. Взгляните, средний и указательный пальцы, а вот большой палец левой руки. Видите? Пальчики одни и те же!

– Ян Карлович, да вы просто молодчина! Теперь связь этих преступлений можно считать доказанной!

– Погодите радоваться, это еще не все! – хитро улыбаясь, проговорил пожилой спец. – Когда стало ясно, что отпечатки из «Кишпромторга» и винной лавки не совпадают с отпечатками, снятыми в квартире Пичугина, я поработал с картотекой и вот что раскопал.