– Опять галюны пошли?

– Угу, – кивнул Ванька, держа чайник под краном и набирая воды. – И что характерно – те же самые. Песни на латыни, только молитвы. Он их даже запомнил. Вот, короче, уехал в наркологию, но в этот раз обещал не бухать, а по-честному лежать и откалываться. Посмотрим.

– И опять на тебя вся работа.

– Да не говори! – он ушёл в коридор, но голос хорошо доносился и оттуда. – Вчера выдернули, а сегодня с шести утра давай мне Конь звонить. Пока нет заключения, стал требовать справку предварительную о времени смерти Тихоновой. А как я её так быстро сделаю? – Ванька вернулся в кабинет. – Ну, допустимые временные рамки указал – всё, что мог в текущих условиях.

– Понятно.

Он убежал, а я остался в кабинете, поглядел справки, поискал копию по давно убитому Терентьеву. Хорошо, что она осталась, а то следак Димка хоть и бумагомарака, но теряет документы часто, поэтому мы с ним работаем по строгой описи, но тут кто-то упустил. Вообще-то все заключения эксперта по закону делаются в двух экземплярах, но Ручке на такие формальности часто было начхать.

– Кстати, там труп привезли, – Ванька зашёл в кабинет с парящим чайником и принялся разливать кипяток по кружкам. – Уже вскрыл, на гистологию и биохимию образцы нарезал, в область отправлю. Но по морфологическим признакам уже могу сказать, что там алкогольная интоксикация, палёной водяры мужик хлебнул. Но кто-то из ваших звонил, требовал удушения искать.

– Благодарю, как раз про это и говорили.

Из морга я пошёл к шалману, но бордель, уже накрытый бандой Сафронова (а кем ещё?), не работал и в ближайшее время работу не восстановит. Само собой, никто мне напрямую не скажет, но соседи радовались справедливости, мол, новый кандидат разбирается с их проблемами.

Знали бы они, кто он такой. И справедливости не видать, и я ничего не узнал, хотя хотелось пробить об этом Мишане побольше. Спрашивать информаторов смысла нет, он не «синий», а у меня все стукачи – бывшие зеки.

И у рынка я снова увидел бежевую пятёрку. Глаза она мне сильно мозолит, поэтому и отметил её себе, когда увидел снова. Или рожи сидящих внутри мне не нравятся – сам пока не пойму.

Встретить одну и ту же машину дважды в один день – для нашего города не такая уж и невозможная ситуация, город-то небольшой, но как опер такие странности я обычно подмечал. Правда, машина быстро уехала, морды внутри на меня даже не смотрели.

Я вернулся к ГОВД. На крыльце курил Кобылкин, кого-то ожидая, а в уазике с открытым окном сидели пэпсы и курили, обсуждая какой-то фильм. Недалеко от крыльца стоял батин москвич, значит, наконец-то смогу застать его в кабинете.

– Не он, значит, напал на неё? – сразу спросил Кобылкин, едва завидев меня.

– Нет, – я оглядел его с ног до головы. – Кто-то высокий и в маске. На Кащеева не похож, тот низкорослый.

– Как я высокий? – следак заржал.

– Не, ты выше Толяна, а она на нём показывала, говорила, что чуть ниже. И усы бы твои заметила.

– Слушай, Паха, – он отбросил окурок и потёр эти самые усы. Сразу стало видно старый шрам над губой. – Ну, слушай, харэ, давай работать совместно. Ведь если я прав, и Кащей всех душил, больше таких убийств не повторится, верно? Пока он сидит, убивать-то некому. Время покажет, что я прав… ну ты чё? – Кобылкин уставился на меня. – Вот всем говорю, все верят, а ты вот чё-то упрямишься.

– Да потому что есть одна зацепка, и она не укладываются в твою теорию, Гена. А я по опыту не люблю, когда какие-то шероховатости есть.

– Паха, ну вот ты…

Но наш разговор перебили безобразным образом.