О том, что эмоции, с которыми готовится и съедается пища, влияют на организм, не говорят, пожалуй, только ленивые. Как ни странно, эмоции начинают преображать пищу еще до того, как она попадает на стол. Этому существует довольно простое объяснение. Эмоциональное состояние напрямую влияет на биохимические процессы в коже, во многом определяя кислотно-щелочное равновесие и кожно-гальванические рефлексы. Так, например, при волнении у человека нередко потеют руки, в то время как от страха конечности могут резко похолодеть. А теперь представим, что человек готовит пищу в состоянии волнения или страха. Очевидно, что такая еда будет богато «приправлена» соответствующими эмоциями. Такая вот биохимическая кухня. Хороший повар – не только мастер своего дела, но и человек со сбалансированной энергетикой, как иногда говорят, «вкладывающий душу в свое дело».
Именно эмоции стимулируют выработку гормонов, регулирующих многие процессы физиологии. Так, гнев вызывает спонтанное напряжение мышц, в результате чего возникает отток крови от брюшной полости к конечностям, а страх стимулирует выброс адреналина, воздействующего на почки, что, в свою очередь, угнетает выработку пищеварительных соков. Печаль и меланхоличное настроение способствуют снижению скорости обменных процессов. Во всех этих случаях процесс пищеварения угнетается и, как следствие этого, не до конца переваренная пища становится балластом для организма, превращаясь в токсичные отходы. Таким образом, даже самое «правильное» блюдо может стать «ядовитым» для организма, если в эмоциях того, кто его готовит и ест, царят разлад и дисгармония.
О влиянии повара на качество пищи есть очень красивая индийская притча, которую я хочу привести ниже.
На севере Индии в городе Шринагаре жил один ученый и благочестивый священник. Звали его Карна. Его жена тоже отличалась всеми добродетелями. Однажды вечером к его дому подошел санньясин (странствующий монах, отшельник) Янанда, просивший подаяние. Карна был счастлив принять его. Чтобы оказать аскету должное гостеприимство, брахман Карна пригласил Янанду отобедать у него на следующий день. Священник старательно готовился к приему, развесив над дверью и по всему дому игрушки и зеленые гирлянды. Но случилось так, что его супруга внезапно почувствовала недомогание, не позволившее ей заняться приготовлением званого обеда. Соседка, прослышавшая о недомогании жены, вызвалась помочь Карне готовить еду. Ее пригласили на кухню и оставили там на некоторое время одну. Вот начался званый обед. Все были рады и довольны. И вдруг санньясина во время трапезы охватило неодолимое желание украсть золотую чашку, поставленную у его тарелки. Несмотря на титанические усилия монаха, порочная мысль одержала верх: Янанда поспешил к выходу, утаив чашку в складках одежды. Однако монах не мог заснуть той ночью. Его донимали угрызения совести и желание раскаяния. Янанда чувствовал, что навлек бесчестие на своего гуру и на всех святых^ которым обращался в своих молитвах-мантрах. Санньясин вскочил с постели и со слезами на глазах бросился в дом священника. Там он упал к ногам Карны, горько раскаялся и вернул
украденное пораженному брахману. Все в доме были очень удивлены: как такой известный, такой святой человек мог пасть до грязного воровства? Кто-то предположил, что порочная мысль могла перейти к нему от того, кто готовил съеденную им пищу. Заговорили о соседке Карны. И тут выяснилось, что она – неисправимая воровка. Пище, которую она готовила, передалась ее тяга к воровству. Все, о чем мы думаем за обеденным столом, переходит в еду…