– Да, – выдохнула я. И спохватилась. – Нет. Нет, простите. Долго операция продлится?

– Вот тут уже как хирурги сделают, – постовая сестра пожала плечами. – Больше я вам ничего не скажу. Хотите результат – ждите.

Я закусила губу.

Отвернулась от нее. Пробормотала спасибо не глядя и отошла.

Она права. Чем она мне еще поможет? Теперь уж только молиться на руки врачей и крепкое здоровье Володьки.

Я спустилась на улицу.

Отошла в больничный скверик. Села на лавку. Напряжение никак не хотело уходить. Да и не уйдет, я точно знаю.

Так всегда было, если я за кого-то из своих переживала.

Я подскочила. Дошла торопливо до больничных ворот. Купила себе стаканчик кофе и пачку сигарет.

Хотя бы немножко…

Немножко расслабиться. Хотя бы попробовать.

От табачного вкуса на языке сразу же затошнила. Фу, гадость! Ну вот не курила же уже столько лет. Зачем опять?

Я раздраженно выбросила тлеющую сигарету в урну.

Так.

Включаем мозги.

Дело – дрянь. Откровенно и очевидно. Коллеги под могильными плитами. Бывший начальник мягонько посоветовал не совать свой нос куда не просят.

Нехорошо.

Это не забота.

Это – предупреждение. Чтобы не рыпалась. Не начала копать.

А почему он не хочет, чтобы я начала это делать? Потому что боится, что я что-то найду. Он же меня знает. И теперь я ясно вижу, что дело Пророка было слепленным.

Меня пять лет назад вокруг пальца обвели.

Как сраную практикантку.

Я достала еще одну сигарету и зло щелкнула зажигалкой. Да тьфу же!

Зараза!

Пророка не просто так за решетку убрали. И очень быстро лишили всех воровских регалий. Он мешал.

Только кому? И чем?

И Володька…

Я тихонько всхлипнула.

Друга я подставила. Если он не выживет, то у него только мать останется. Детей не было. А жена сбежала давно. Не вынесла тягот ментовской службы. И будет старушка доживать одна-одинешенька.

И только я буду в этом виновата.

Я растерла злые горячие капли по щекам.

Швырнула пустой стакан из-под кофе в урну. Поправила платье, выпрямила спину.

Надо держаться.

В таких случаях не ныть надо. Мстить.

Я снова поднялась в хирургию. Проходила как тигрица в клетке по коридору отделения еще минут сорок.

– Девушка, – меня окликнула медсестра. – Вон ваш хирург.

Я рванула как пуля.

– Тяжелый он, сами понимаете. Очень большая кровопотеря, – перед врачом тоже пришлось махнуть удостоверением. – Даже удивительно, что довезли, если честно. Теперь только наблюдать.

– К нему можно? – я едва дышала, чтобы не разреветься.

– Вы что? Он в реанимации.

– Мне надо!

– Он сейчас для вас бесполезен, товарищ прокурор. Он в коме. Ждите, пока выведем.

Надо же, даже должность успел прочитать.

Внимательный.

Я осеклась. Не буду нарываться. Мало ли.

На вопрос о прогнозе врач тоже развел руками. Все зависит от Володьки и резервов организма. А пока – надеяться.

Уйдя в самый дальний угол скверика я все же проревелась.

Зло.

С подвываниями.

Пообещала, сама не зная кому, что я обязательно найду эту скотину. Найду и сама глотку перегрызу. Нет тут никаких совпадений. Если будет надо – даже у Пророка помощи попрошу.

Хотя, по-доброму, он и так должен это сделать.

Цепочку он запустил.

Ощущение, что я что-то упускаю, грызло уже немилосердно. Чего-то я не замечаю.

Утерев лицо платком, я опять поймала бомбилу. Не стала спорить с ценой, просто протянула ему купюру.

И всю дорогу до дома задумчиво кусала собственный ноготь.

Надо собрать мозги в кучу. Отбросить эмоции и страхи. И просто все трезво разложить. Как раньше я это делала. Такой подход дает хороший результат.

Я нырнула в подъезд.

Фыркнула на отсутствие света и нащупала рукой перила.