Только теперь Катон позволил себе взглянуть, как дела у друга. Но Макрон в помощи не нуждался: его соперник валялся в снегу, а центурион уперся ногой ему в грудь, чтобы вытащить торчавший между ребер меч.

Макрон оглянулся.

– Ты в порядке, парень?

– Ни царапины.

Катон повернулся к дереву, чтобы вернуть себе меч, но в этот миг рука ухватила его за лодыжку. Он упал, перекатился на бок и наугад нанес удар ногой, угодив врагу в ухо. Тот взревел сквозь стиснутые зубы, но, несмотря на расфокусированный взгляд, не только не ослабил хватки, но вцепился в Катонову ногу пальцами, как когтями. Катон нанес подбитым гвоздями сапогом новый удар, на сей раз по костяшкам пальцев. Брызнула кровь, но, несмотря на боль, пальцы не разжались. Тем временем человек, пытавший пленника, поднялся на ноги, посмотрел на Катона с Макроном, повернулся и бросился к лошадям.

– Останови его! – крикнул Катон.

Мгновенно сориентировавшись, Макрон припустил за беглецом по глубокому снегу. Катон тем временем дотянулся до застрявшего в дереве меча, ухватившись за рукоять, с усилием высвободил его и, перейдя в сидячее положение, полоснул клинком по запястью удерживавшей его лодыжку руки. На сей раз пальцы разжались, и Катон высвободил сапог. Лицо противника исказила гримаса боли. Потом его глаза закатились, и тот упал ничком: из раны сбоку головы на снег сочилась кровь и серое мозговое вещество.

Резкий возглас заставил Катона повернуться к деревьям.

Беглец-мучитель уже сидел верхом; припав к спине лошади, он развернул ее, перескочил канаву и оказался на дороге. Гнавшемуся за ним по снегу Макрону осталось лишь, остановившись у обочины, разочарованно хлопнуть себя мечом по бедру. Противник стремительно умчался в ночь и пропал из виду.

Катон обернулся к пленнику и опустился возле него на колени. Пострадавший был высоким, хорошо сложенным мужчиной средних лет, с короткими темными волосами, в штанах для верховой езды и мягких кожаных сапогах. На его обнаженной груди виднелось несколько ожогов, один запечатлелся на щеке. Когда над ним склонился Катон, он ухитрился выдавить улыбку.

– Мои спасители, я надеюсь?

Катон потянулся к путам, привязывавшим пленника к дереву, нащупал узел и распустил его. Освободившись от уз, пленник осел и принялся растирать запястья.

– Дерьмо, до чего же больно!

Он дрожал, и Катон, сорвав с ближайшего тела плащ, набросил ему на плечи.

– Идти сможешь?

В это время к ним, с хрустом топая по снежной корке, подошел Макрон.

– Ты в порядке, приятель?

Бывший пленник вскинул глаза и снова вымученно улыбнулся.

– Спасибо, теперь в порядке. А могу я спросить, кто вы такие? Мне кажется, я вас уже видел.

– Центурионы Макрон и Катон. Направляемся в Равенну с колонной пополнения для корабельной пехоты. А ты?

Мужчина поморщился и спустя момент ответил:

– Марк Анобарб, купец.

Макрон кивнул и жестом указал на три валявшихся в снегу трупа.

– А эти шутники кто такие?

Анобарб поднял глаза.

– Я обязательно вам все расскажу, но нельзя ли сначала найти какое-нибудь укрытие? А то я немного ослаб.

– Извини.

Макрон наклонился и протянул ему руку. Торговец ухватился за нее и поднялся на ноги; появившаяся было на его лице гримаса боли быстро сошла.

– Ну-ка, Катон, помоги мне, – попросил Макрон, осторожно, чтобы не потревожить ожоги, поддерживая пострадавшего с одной стороны. Катон поддержал его с другой. Втроем они выбрались на дорогу и зашагали в сторону лагеря корабельной пехоты.

Центурион Миниций ждал их у лагеря. Когда они, поддерживая с двух сторон освобожденного пленника, приблизились, он, скрестив руки на груди, произнес: