В изумрудной траве трогательно голубели какие-то цветочки, закрывались солнышки последних одуванчиков, и Зиганшину стало немножко жаль своей лужайки, но надо, чтобы все выглядело ухоженным и аккуратным.

Иначе соседи заглянут через забор (он поставил высокий глухой забор еще прежде дома, но быстро понял: ни одна ограда не бывает достаточно высока, чтобы ее не могло преодолеть соседское любопытство) и решат, что подполковник впал в запой.

Скошенная трава пахла чуть горьковато, и Зиганшин загрустил.

Когда подъехала Элина на своей микроскопической машинке, он уже закончил работу и вытирал косу специальной тряпочкой.

– Привет, заходи, – сказал он, с удовольствием глядя на нее, – я сейчас, только ополоснусь.

– Прекрати, Зиганшин, не мойся, ты хорошо пахнешь – мужским духом. И я быстрее освобожусь.

– Ну тогда можно для скорости в дом не заходить. Прямо тут.

Но в дом они все же вошли.

Когда все закончилось, он остался лежать и смотреть, как Элина одевается, и думал, как ему удалось восемь лет назад разглядеть в обычной проститутке деловую жилку. Немножко подтолкнул, показал дорогу, и теперь это преуспевающая бизнес-леди, хозяйка элитного борделя. И выглядит она сейчас так уверенно, что ни за что не подумаешь, что когда-то ей приходилось выполнять любые прихоти клиентов.

Сочная женщина, хоть уже, кажется, перешагнула сорокалетний рубеж. Ноги как рельсы, хотя и грудь, и животик – все как следует…

Скользнув взглядом по ее изысканному шелковому костюму, он подумал, что женщины, конечно, гораздо более совершенные существа, чем мужики.

Мужчина каким родился, таким и живет, а если и меняется, всегда несет на себе отпечаток прошлого. Не то с женщинами. Как змеи, они сбрасывают старую шкуру, полностью перевоплощаясь в новую ипостась, которую дарит им судьба.

Мужчина меняет мир, а женщина меняется сама…

– Жениться вам, барин, надо, – прервала Элина его размышления, – я, конечно, понимаю, у нас общий бизнес, но я замужняя женщина, в конце-то концов, и не могу к тебе мчаться каждые десять минут, как только тебе приспичит!

– Каждые десять минут не нужно, – лениво улыбнулся Зиганшин, – раз в неделю вполне достаточно. Это в восемнадцать лет я был бездумный распылитель, а теперь одни головешки остались от прежнего огня.

– Серьезно, Митя, – пробормотала Элина, сосредоточенно подкрашивая глаз, – ты один да один, нехорошо.

– Как раз хорошо. Приляг ко мне на пять минут.

Элина осторожно вытянулась поверх одеяла, следя, чтобы не помялся ее шелковый костюм.

– Странно так, – сказала она задумчиво, – когда я с тобой в постели, совсем забываю, какой ты опасный человек.

Он пожал плечами.

– Ну да, я редкое дерьмо, и что дальше?

– Не знаю, Митя. Просто я ж знаю, что ты не прощаешь ничего, и вообще безжалостный, а мне не страшно.

Приподнявшись на локте, свободную руку он погрузил в ее густые каштановые волосы:

– Ты меня не бойся, Элина. Не обижу. Но все-таки будь со мной честной.

Как часто бывает, утром все показалось не таким безнадежным. Есть же призрачный шанс, что Руслан на самом деле занят. «Чем? – спрашивал Лизин здравый смысл у так некстати поднявшей голову надежды. – Если ты сможешь придумать, чем таким занят человек, что не может даже по телефону поговорить с любимой женщиной, я тебе поверю».

Но надежда не смогла предложить ни одного сколько-нибудь реалистичного варианта, кроме неубедительной идеи, что Руслан потом все объяснит.

В общем, она собиралась на работу в таких смятенных чувствах, что решила «забыть» телефон дома. Кому надо, найдут следователя Федорову по рабочему номеру, зато ей не придется каждые пять минут впадать в отчаяние, глядя на пустой экран.