«Мать недоглядела, и пацан сбежал из дома, - говорилось в следующем комментарии. – А на улице тоже могло многое случиться: украли, авария и тому подобное. Если ещё взять во внимание то, что есть вероятная, но неподтверждённая болезнь, то вообще не ясно, куда мальчик мог пойти. Если там реальная шизофрения, то это страшное заболевание. У взрослого человека будет дезориентация, не говоря о ребёнке».

«Компетентные» эксперты в сети зорко следили за ходом поисков и всё обсуждали, строили версии, высказывали догадки. Ребёнку вон уже и шизофрению приписали, в то время как даже врачи ещё не поставили Диме никакого диагноза.

На форумах было много мнений и никакой конкретики. Я читал это всё, и у меня внутри сворачивался ком страха. Не представляю, каково ей… Мне нужно было её увидеть и сказать, что я не причём! Для меня мысль о том, что она винит именно меня, была сродни удара ножом в сердце. Нужно было как можно скорее вернуться и помочь с поисками. Хотя бы оплатить работу дронов. Пишут, что у волонтёров их нет.

Как только самолёт приземлился в России, я сразу взял машину и поехал к ней. Не домой, не к матери и не в офис. Я спешил к ней, чтобы посмотреть ей в глаза и сказать, что не виноват.

Позвонил в двери, и они почти сразу распахнулись. На пороге стояла она. Бледная, с тёмными кругами под опухшими от слёз глазами. Сзади маячила какая-то брюнетка. При виде меня Алевтина изменилась в лице. Секунду назад на нём была надежа и ожидание. А теперь она смотрела с такой неприязнью, что это буквально физически ощущалось.

- Я хотел поговорить. Когда узнал, что случилось, сразу приехал… - я что-то бормотал под этим её взглядом и не находил нормальных слов.

Почему-то иначе представлял эту нашу встречу.

- Это вы сделали! – процедила вдруг она. - Он из-за вас пропал! Подстроили всё, а теперь хотите казаться благородным! Как же я вас ненавижу!

Не верила, что я искренне хочу помочь. И не поверит, хоть из кожи вон лезь.

14. Глава 14 Алевтина

Не знаю, может быть, его появление послужило катализатором. Но у меня случилась истерика. Я рыдала и не могла никак заставить себя остановиться. Зажмурилась, сжалась в комок, раскачивалась, как безумная. Со стороны это определённо походило на сумасшествие, но тогда мне было всё равно. Когда кто-то заключил меня в объятиях и прижал к себе, я не думала о том, кто это. Вообще ни о чём не думала. Из меня наружу рвалось всё накопленное за долгое время горе. Вжавшись лбом в его грудь у самой шеи, я ревела белугой, а он мне что-то говорил. Я не могла разобрать слова из-за собственного плача, слышала только «найдём, обязательно найдём»...

Потом кто-то сказал, что мне нужна скорая. Женский голос. Тогда я не понимала, что это Люда. Я не могла уже плакать, а скорее мычала и крупно вздрагивала. И сама прижималась к нему, инстинктивно ища защиты. Плохо помню, что происходило дальше. Мне дали воды, но я с трудом делала глотки, больше захлёбываясь, чем глотая. Были врачи, мне что-то кололи. И постепенно пришёл покой. Я просто замолчала, и некоторое время лежала на его груди, как через вату слушая тихий голос и стук сердца. Ощущала близость его тела, сильные руки, обнимающие меня, мерное вздымание грудной клетки, дыхание. И при этом чувствовала странный покой, а одновременно с ним острое волнение, разбегавшееся по всему телу мурашками, как бывает от удовольствия. Подобного я не испытывала… пожалуй, никогда. Потом все звуки исчезли, и я провалилась в глубокий долгий сон без сновидений.

Не знаю, сколько прошло, но когда очнулась, был день и рядом никого. Сил подняться не было. Как и мыслей. А те, что были, мешались с туманом в голове. С густой пеленой, в которой я будто плыла. Ощущение необычное. Будто ты под водой, но можешь дышать. В таком измотанном состоянии я не могла нормально соображать. Все чувства притупились то ли от успокоительных, то ли от перманентной усталости, которая не проходила даже со сном. Я молча лежала и слушала тишину. Пока не уловила какие-то едва различимые звуки из кухни. Кто-то легонько цокал посудой.