Кто еще?

Там была завуч Алла Николаевна. Учитель труда Александр Иванович. И…

Вспоминая фотоальбом, который я листал каждый год, я с ужасом понял, что не могу вспомнить его в точности, хотя мою память можно было назвать фотографической. В каком-то зыбком тумане исчезали не только элементы фотоальбома, надписи, лозунги, но и люди и их лица. Не глядя на само изображение, я теперь не мог вспомнить почти ни одного лица!

А если…

— Черт!!! — снова выкрикнул я, с каким-то отчаянным выражением лица взглянул на лестницу, поднимающуюся на второй этаж, и бросился вон из здания.

Старуха привстала в своем домике, вздохнула и почти неслышно произнесла:

— Что с людьми делается… просто кошмар…

Я несся какими-то закоулками не разбирая дороги. Два раза чуть не упал, на третий, неудачно зацепившись ногой за куст, все же распластался на дороге, сильно поцарапав локоть и колено.

Я бежал так быстро как никогда раньше. Словно за мной гнался огромный пятнистый ягуар — его рык оглашал окрестности, а когти вонзались в разгоряченную землю и вырывали из нее клочья. А я бежал и бежал, падал, вставал и снова бежал. Ладони кровоточили от ссадин, колени были все сбиты, прохожие шарахались от меня как от дикого зверя. Одно меня радовало — полицейские патрули в этот день все куда-то запропастились.

— Куда прешь, бык! — закричал мне мужик на велосипеде, которому я перебежал дорогу.

Прямо на красный свет перелетел пешеходный переход и владелец новенького черного «Лексуса» высунувшись из окошка, заорал:

— Что ты творишь, баран!

— Прости, мужик… — прохрипел я, не оборачиваясь.

Потом я перевернул ящик с помидорами торговца из солнечного Азербайджана — он кинулся было за мной, но куда там… бег по джунглям дает явное преимущество тем, кто его когда-то практиковал.

Что-то гортанно прокричав, он быстро отстал.

— Прости, мужик… — снова повторил я, с удивлением обнаружив, что дыхание почти не сбилось. А ведь жара после полудня еще прибавила, солнце, будто издеваясь, палило с каким-то злобным остервенением.

Мне показалось, что я бегу уже целую вечность, когда дверь моего подъезда распахнулась и я буквально влетел в черноту бетонной прохлады. Четвертый этаж пятиэтажного дома — в два шага я перепрыгивал пролеты, разворачивался и взбирался дальше.

Наконец… мой.

Я замер на лестничной клетке. Абсолютная, какая-то берущая за душу тишина. Даже вечный телевизор у соседки напротив молчал.

Я втянул носом воздух. Запахи играют огромную роль в выживании. Вы можете буквально учуять опасность, если ваша задача — выжить.

Здесь пахло опасностью. Легкий, едва уловимый аромат мускуса — настолько невесомый, что вряд ли его вообще можно было почувствовать. Но я точно знал — никто в нашем подъезде не пользуется такой туалетной водой. Ни разу я сталкивался с этим запахом и судя по всему, вряд ли это был аромат доставщика еды.

Я медленно приблизился к своей двери. С виду все было как обычно. За исключением того, что… коврик лежал чуть криво. Глупая привычка, но уходя, я всегда, в любом состоянии поправлял коврик и выравнивал его строго параллельно двери.

Сердце забилось. Я закусил нижнюю губу до боли и чуть не вскрикнул. Надо же было быть таким идиотом! Ведь почувствовал возле полиции… нет, пошел вилять…

— Господи… — простонал я… — Какой же я идиот… забыл? — «Не спи, кругом змеи»! Забы-ыл... Вот тебе и поделом…

Я нажал ручку двери квартиры, и она легко открылась.

Я замер, прислушиваясь. Если внутри кто-то и был, то он обладал навыками серьезного бойца и сурового хищника — в противном случае я бы его учуял. Но внутри никого не было. Тем не менее, я не стал рисковать. Нащупав справа от двери короткую палку, я медленно, на цыпочках пошел вперед. Осторожно заглянул на кухню, потом проследовал в зал и, наконец, проверил в дальней комнате. После этого, заглянул в ванную и туалет.