Он сложил в портфель бумаги и решил, что лучший способ раскрыть преступление: подождать немного. Джейн должна подробно описать внешность преступников, она наверняка видела какие-то характерные приметы: татуировки, родинки, слышала их разговоры.
Глава 8
В понедельник дела навалились на Девяткина, как горная лавина. И погребли под собой. С утра на служебной машине он приехал к городской больнице, куда поместили американку. Главный врач травматологического отделения профессор Валерий Задонский, статный седовласый мужчина, усадил посетителя на стул и даже разрешил курить.
Глянув на Девяткина внимательно, сделал для себя какой-то важный вывод, покачал головой, а потом стал протирать безупречно чистые стекла очков фланелевой тряпочкой. Покончив с этим делом, сказал, что больная по-прежнему в реанимации. До сих пор держится высокая температура, а чем это вызвано – не совсем понятно. Если температура спадет, полицейские смогут поговорить с пациенткой, скажем, через неделю. И только в присутствии переводчика и секретаря американского посольства. Конечно, Джейн прекрасно говорит по-русски, переводчик тут без надобности. Но на соблюдении всех процедур настаивают американцы. Беседа будет не слишком продолжительной. Ну, так и быть, доктор на это дело выделит десять минут.
– Сюда звонили из американского консульства, – Задонский загибал длинные пальцы. – Из московского представительства «Хьюз и Голдсмит». Все рвутся в реанимационную палату. А у меня язык распух объяснять простые вещи. В реанимацию вход разрешен только персоналу. По специальным пропускам.
– На каждое правило есть исключение, – вставил Девяткин.
– Не сейчас. Мне того хватает, что у реанимационного отделения днем и ночью дежурят вооруженные автоматами полицейские. Больные жалуются.
– У больных проблемы с законом?
– У них слабое сердце. И нервы расшатаны.
Врач гордо вскинул подбородок, снял очки и, кажется, снова собрался их протереть, давая понять, что разговор подошел к концу. И посетителю пора выметаться. Когда профессор закончил манипуляции с очками, то обнаружил, что Девяткин сидит на прежнем месте.
– Валерий Иванович, дорогой мой человек, я майор уголовного розыска, – Девяткин постарался улыбнуться. – И мне рассказы про высокую температуру и пропуска для персонала – это плюнуть и растереть. У меня два трупа, молодые люди. Они погибли, потому что пытались помешать бандитам затащить в машину эту дамочку. Ваша пациентка цела, она легко отделалась. И будет, надеюсь, жить долго и счастливо. Сейчас она – главный свидетель. И пока я не получу ответы на свои вопросы, отсюда не уйду.
– Вы уйдете отсюда прямо сейчас и не получив ответов, – усмехнулся врач. – Здесь порядки устанавливаю я. И только я. До встречи.
Прения кончились, когда Девяткин снял трубку телефона и пригрозил вызвать группу силовой поддержки.
– Ведь не сам же я с вами драться буду, – сказал он.
Через несколько минут он стоял возле кровати, на которой лежала женщина неопределенных лет и наружности. Бинтами обмотана голова и большая часть лица, гипс на правой руке, простыня закрывает пострадавшую по самую шею. Женщина сжала потрескавшиеся серые губы, приоткрыла один глаз, посмотрела на посетителя и сделала вид, будто спит.
– Ты кто такая, красавица? – Девяткин придвинул стул и сел.
– А ты мент что ли?
– Хоть бы и так. Убойный отдел, МУР. Говорить можешь?
– Через слово, – женщина растянула в улыбки серые губы. – Спрашивай, чего молчишь.
Через полчаса Девяткин знал, что женщину зовут Ольгой, ей двадцать девять лет. Род занятий – эскорт услуги. Она сопровождала богатых клиентов в рестораны или на деловые встречи, а в конце вечера, если спутник не слишком напивался, не отказывалась разделить с ним постель. Три дня назад через сайт фирмы, где размещены фотографии всех девочек, сделал заказ новый клиент. Ничего особенного не требовалось: сходить в центр международной торговли на выставку, а затем поужинать с ним в ресторане «Украина». Приятный мужчина лет сорока, высокий, спортивного типа. Прикинут по фирме, воспитан, умеет поддержать разговор и понравиться женщине.