Паруса «Стрелы» поймали ветер, и шхуна заскользила к выходу из гавани, оставляя позади племя карликов, освоившее смертоносные технологии. Каждое племя, встреченное мной за тринадцать лет жизни на этой Земле, выживало по-своему. Крупные дикари надеялись на силу, племена мельче и слабее изобретали оружие. Совсем мелкие пигмеи освоили яд и успешно его применяли.

– Санчо, почему ты не чувствовал в них угрозы? – Неандерталец не понял моего вопроса, удивленно глядя на меня и хлопая глазами.

– Га (там была опасность), прорычал я на верного телохранителя, еще раз удивляясь его беспечности, вспомнив как он носился с пигмеями на плечах.

– Ха, Макш, яц га (Макс, не было никакой опасности), – поколебал мою уверенность невозмутимый ответ неандертальца.

– Он не знает, что такое яд, поэтому не воспринял их как врагов, – Бер прислонился к борту рядом и продолжил: – Никогда не испытывал такого страха как сегодня. Ты правильно сделал, что мы оттуда ушли, это их земля, и они маленькие, но смелые.

Я не ответил, перед глазами стояла фигура Уру с поднятой рукой. Этот пигмей понял, что мы не враги, но рисковать не захотел. А может, он сожалел, что мы такие разные и не можем быть одним народом. Не знаю, впереди нас ждал остров Сардиния, после которого я наконец попаду на территорию, где видел костер с МКС. Франция, Италия или Испания для последующей колонизации? На этот вопрос пока не нашел ответа. Все будет зависеть от климата и населения, если таковое нам встретиться. Материк, хватит мне островов, империя Русов должна расширяться, а не умирать, отсиживаясь на островках в Средиземном море.

Лишь выйдя в открытое море, позволил в полной мере высказать Санчо все, что думаю о его предчувствии опасности. Неандерталец моргал, не понимая вспышки моего гнева и не выдержав моего напора, понурил голову, признавая свой прокол. Для меня так и осталось загадкой, почему Санчо, чувствующий опасность задолго до ее появления, не разглядел в карликах угрозы. Боковой ветер с юга прижимал «Стрелу» к побережью, и Тиландеру приходилось манипулировать парусами, меняя галсы. Южный берег Сицилии проплывал справа по борту в трехстах метрах. В сравнении с живописными берегами Кипра Сицилия проигрывала: лес рос в глубине небольшими участками, основной ландшафт состоял из камней и кустарника. На скалах по побережью гнездились птицы, но животных мы так и не заметили. Только к полудню следующего дня Сицилия осталась позади, перед «Стрелой» расстилалось безбрежное море.

– Сворачиваем вправо, чтобы обследовать Италию? – Тиландер держался рукой за фок-ванты, удерживая равновесие. На море гуляло волнение в районе трех баллов, и нос шхуны то взлетал на волну, то зарывался в воду, окатывая нас брызгами.

– Что с ветром?

– Попутный, скорость девять узлов.

– Свернув вправо, мы потеряем время. А так быстро доберемся до Сардинии, где можно провести на суше пару дней, если не встретим потенциальных убийц, – принял я решение, и американец согласно кивнул:

– Вы начинаете разбираться в мореходстве, сэр!

Хотя с Германом мы давно перешли на «ты», временами из него выскакивала вбитая в армии привычка. Несколько раз делал ему замечание по этому поводу, американец извинялся и снова переходил к дружеской манере общения. С Лайтфутом так не получилось: он категорически не желал сближаться и по-прежнему обращался только «сэр». За пять лет на Кипре он сделал вторую кузницу, где обученные им ребята ковали орудия труда. Сам Уильям делал оружие и сложные конструкции. Последним заданием стало изготовление змеевика для самогонного аппарата: мой спирт давно закончился, а для дезинфекции требовалось кое-что покрепче пива и вина.