– Если угадаете, что это, с меня подарок.

– Сдаюсь, Владимир Валентинович, – у меня нет никаких вариантов, увиденное не вызывало знакомых ассоциаций.

– Жаль, ведь этот овощ крайне нужен вам, особенно если вы делаете длительные морские переходы.

– Неужели капуста?

– Именно, – торжествующе воскликнул садовод-любитель. Думаю, это предок капусты, которая со временем даст и белокочанную, и брюссельскую.

– Владимир Валентинович, примите мое искренне восхищение, вы просто Гуру, – искренне воскликнул я, пораженный способностями этого человека.

– Полно вам, Максим Сергеевич. Попади вы в мою ситуацию, сделали бы то же самое. Подозреваю, что ваши стартовые возможности оказались куда лучше, поэтому вам не пришлось обнюхивать и пробовать на вкус каждый корешок, чтобы не умереть с голоду. Я готов выслушать вашу историю, постарайтесь ничего не пропускать и не приукрашивать.

Мы присели на камнях, удачно расставленных в тени раскидистого дерева на самой границе посевов. Рассказывал я долго, больше трех часов. Старик перебил всего пару раз, задавая уточняющие вопросы. Когда закончил рассказ, во рту пересохло, словно не пил воду несколько дней.

– Так вы, батюшка, Иван Калита? – вопрос Александрова сбил меня с толку. Не давая мне ответить, физик продолжил: – Был такой правитель в Древней Руси, «собиратель земель русских». Вы решили создать цивилизацию, допуская сплошные ошибки, с момента как увидели свечение на орбите.

– Владимир Валентинович, я хотел выжить, а для этого требовалось создать армию, сильное племя и двигаться к созданию государства.

– Простите, голубчик, – необыкновенно проникновенным голосом возразил Александров, – вы не выжить хотели, а править. Вас обуяла гордыня, а это смертный грех. Вместо того, чтобы развивать свое племя, вы шарахаетесь по всему Средиземному морю, словно волк в овчарне. Вместе с тем, в вас есть стержень и сила воли, но ваш юношеский максимализм, право, не знаю, стоит ли просить вас об услуге, что у меня на уме…

– Что это за услуга, вы обещали сказать, Владимир Валентинович?

– Нет, юноша, я передумал. Это был бы худший вариант из всех возможных, – Александров выпрямился. Вместо усталого сгорбленного старика на меня смотрел властный седой мужчина в годах, в его глазах застыл вызов.

На минуту пелена гнева затмила способность трезво размышлять и оценивать ситуацию. Я забыл, что передо мной находится ученый с мировым именем, пропавший в 1985 году, забыл, что мы оба находимся в каменном веке, забыл, что представляю интересы целого народа. Сжав кулаки, сделал два шага, собираясь как следует врезать обидчику, но вовремя опомнился. С глубоким выдохом уходила обида и гнев, вызванный последними словами Александрова. Разжав кулаки, сглотнул и посмотрел на старика, в глазах которого читалось удовлетворение.

– Так я и думал. Мальчик, мгновенно вскипающий от правды, что ему неприятна, но претендующий на роль правителя каменного века. Жаль, Максим Сергеевич, имея в запасе десятки лет, вы не построите жизнеспособную империю. Вы захватите много земель, приведете к покорности многие племена, но все это рухнет с вашей смертью.

– Мои дети, – робко запротестовал, пытаясь не встречаться с обличающим и тяжелым взглядом старика.

– Ваши дети – ваша копия. Старший, Миха, способный и тихий мальчик. Он олицетворяет вашу спокойную сторону, но ему, по вашим словам, не хватает стержня. Второй, наоборот, слишком импульсивен. Кто из них продолжит начатое вами? – На этот вопрос у меня нет ответа, на пару минут установилось гнетущее молчание, прерванное Александровым: – Но не все так плохо, Максим, – старик впервые назвал меня просто по имени. – Ваш противоречивый характер – следствие неправильного воспитания и ограничения в свободе выбора, установленного вашими родителями.