уже давно все поняла, и все они относятся к нам с недоброжелательством, которое даже не стараются скрыть».

Теперь неосторожно ведет себя госпожа де Берни, а юный любовник умоляет ее быть осмотрительной. Надо сказать, что госпожа Бальзак возвратилась из Байе; она обо всем догадалась и весьма неодобрительно взирает на слишком частые визиты сына в «дом на околице», а главное – на его ночные отлучки. В молодости не умеют таить своих чувств. Госпожа Бальзак знает, что Оноре влюблен в ее сверстницу, он просто одержим этой любовью и забросил работу. У нее мигом созревает решение: надо отправить сына в Байе, к Сюрвилям.

Разве в силах Оноре воспротивиться? Ведь мать станет сверлить его леденящим взглядом холодных синих глаз. К тому же он рад свидеться с сестрою, понаблюдать жизнь в Байе, присмотреться к существованию молодоженов; однако ему жаль расставаться с возлюбленной. Во всяком случае, он хочет «еще раз взглянуть на скамью», взглянуть на нее в последний раз и даже… Оноре решается просить о большем: пусть госпожа де Берни приедет в Париж. Он будет там ждать ее один – в жилище, которое сохранили за собой его родители. «Не могла бы ты туда вырваться?» Вот его план: в среду, восьмого мая, они «еще раз взглянут на скамью»; воскресенье, двенадцатого, он проведет с нею в Париже, а четырнадцатого уедет в Байе.

Родители радовались, что сын уезжает.

Бернар-Франсуа Бальзак – Лоре Сюрвиль, 18 мая 1822 года

«Посылаем вам Оноре… Каждый день он делает новый шаг к познанию мира… Но ведь в жизни самое главное – здоровье, а вот о здоровье-то он совсем, ну совсем не заботится. Не умеет он об этом беспокоиться. Если и вспоминает изредка, что силы надо беречь (ему настойчиво напоминает об этом дурное самочувствие), то боюсь, что все благие решения он откладывает в долгий ящик».

Оноре и в самом деле удалось отсрочить свой отъезд до 21 мая. Госпожа де Берни дала ему в дорогу флакон туалетной воды, «свой амулет», и томик стихов Шенье, который они читали вдвоем; он взял с нее слово, что она каждую неделю будет присылать письмо: «написанное убористым почерком, и так, чтобы на бумаге не оставалось пустого места», адресуя его в Байе, на улицу Тентюр, господину Оноре, живущему у господина Сюрвиля. Ему так грустно было уезжать! Приходилось все бросить – занятия, удовольствия. Но пути к отступлению не было. «Роковая поездка твердо решена, и матушка говорит обо мне так, словно я уже в дороге…» Госпожа Бальзак сообщает своей дочери Лоре, что Оноре уезжает «в самом плачевном состоянии» и что расстались они очень холодно. Но она сгущает краски. Луи Бруэт, слуга, которому поручено удостовериться, что Оноре действительно сел в дилижанс, по возвращении рассказывает: молодой хозяин пустился в дорогу с «красоткой-графиней» и оживленно болтал с нею, когда экипаж отъезжал. Прекрасно! Если он волочится за дорожными спутницами, стало быть, беда не так уж велика, как опасались обеспокоенные родители. А все дело в том, что Оноре настолько любит жизнь и так умеет расцветить ее с помощью воображения, что не способен долго чувствовать себя несчастным.

Я часто бывал генералом, императором; я бывал Байроном, а потом – ничем. Взобравшись на самую вершину человеческого бытия, я вдруг обнаруживал, что мне еще только предстоит преодолеть неприступные горные хребты.

Бальзак

Дилижанс, доставивший Бальзака в чудесный нормандский городок Байе, остановился возле самой почтовой конторы, неподалеку от пристани. Зять отвез Оноре на улицу Тентюр. Зеленая краска на воротах дома облупилась и осыпалась. Молоденькая служанка в полотняном чепчике встретила гостя легким реверансом. Гостиная, обшитая панелью из полированного орехового дерева, выглядела довольно мрачно, «в ней были симметрично расставлены штофные стулья и старинные кресла». Три окна выходили в обычный сад, каких много в провинции. «Вокруг все сверкало поистине монастырской чистотой – от тщательно натертого пола до полотняных занавесок в зеленую клетку»