– Знаю. Евгений Родионович делился, – кивнула Гранская.

Захар Петрович выложил ей свои соображения, которые в свое время высказывал Глаголеву.

В восемь часов вечера с минутами Инга Казимировна сошла с загородного автобуса у «Привала».

Рядом с ресторанчиком располагался кемпинг, где останавливались автотуристы, направлявшиеся на юг, к морю…

Гранская сразу увидела знакомую желтую «Волгу». Когда Кирилл приехал в первый раз на новой машине, Инга Казимировна посмеялась – несолидный цвет. Он сказал: «Под твои волосы…»

«Бедный Кирилл, – вздохнула Гранская, подходя к машине. – Мчался за тысячу километров, чтобы услышать сюрприз…»

Она заглянула в салон «Волги». Запыленная машина еще дышала теплом южных дорог. Водителя не было. На заднем сиденье – букет незнакомых экзотических цветов. В это время ее обняли за плечи крепкие загорелые руки, шею защекотала шелковистая борода.

– Кирилл, родной, – засмеялась Инга Казимировна, не пытаясь освободиться из объятий. – Кругом же люди…

Кирилл был в защитного цвета рубашке с закатанными рукавами, в выцветших джинсах и кедах. На голове – узорчатая узбекская тюбетейка. Кто бы мог подумать, что это – член-корреспондент Академии наук, доктор географических наук, профессор МГУ.

– Я голоден, как стая волков. – Кирилл потащил Ингу Казимировну в ресторанчик, не забыв, однако, прихватить цветы. – С пяти утра за рулем.

– Нас выгонят, – сказала Гранская. – У тебя вид свихнувшегося хиппи.

– Здесь ко всему привыкли, – успокоил ее Кирилл. – Туристы…

Официантка невозмутимо приняла у них заказ.

– И вазу для цветов, – сказал Кирилл.

Девушка в накрахмаленном кокошнике бросила взгляд на подвявшие крупные белые цветы, улыбнулась и принесла литровую банку с водой. Кирилл отделил ей часть букета, чем весьма смутил официантку, остальные цветы поставил в банку.

– Как Юрка? – спросила Инга Казимировна, глядя, как ее спутник, не дождавшись заказанных блюд, ест хлеб, густо намазанный горчицей и посыпанный солью.

– Юрка молодец. Уже ходит под землю…

– Это опасно?

– Это надо. И запомни: хочешь остаться ему настоящим другом, не задавай подобных вопросов. Он будет всю жизнь лазить по отвесным склонам, спускаться в пещеры, спать на морозе и ветру, заглядывать в пасть вулканам…

– Это обязательно?

– Нет. Но если он не будет этого делать, то станет кабинетной крысой, а не географом.

– Ясно, – кивнула Гранская.

Ей так захотелось запустить руку в жесткий бобрик волос Кирилла, взять в ладони его шершавое от солнца и ветра лицо, трепать кудрявую, мягкую бороду. И хотя Кирилл говорил, вернее, старался говорить жестко, его серые глаза, почему-то помолодевшие от черного загара, смотрели ласково и доверчиво.

Она вспомнила их первую встречу. Встречу, на которую Инга Казимировна ехала, задыхаясь от гнева и несправедливости. Юра, ее Юра, день и ночь читавший запоем все, что относится к разным путешествиям, географическим открытиям, покорению новых земель, знавший биографии Колумба, Кука, Миклухо-Маклая, Пржевальского назубок, завалил на вступительных экзаменах в университет любимый предмет – географию. Он получил тройку. Конечно, она понимала, изменить ничего нельзя было, и все же хотела узнать от экзаменатора, почему так случилось? Втайне она думала, что сына срезали намеренно: надо было кого-то утопить, чтобы кого-то принять по блату. Парень из провинции, поддержки никакой, рыпаться не будет…

«Злодей», как она узнала, был некто Шебеко Кирилл Демьянович. Он встретил ее официально-вежливо, потому что уже привык выслушивать жалобы, просьбы и стенания родителей абитуриентов-неудачников. Сухощавый, в эле гантном дорогом костюме, с чемоданчиком-кейсом, похожий на чиновника, Кирилл Демьянович спокойно объяснил Гранской, что ее сын отвечал посредственно, путался и, в общем-то, тройки заслуживает. Впрочем, и пятерка его бы не выручила – по остальным предметам он получил четверки и нужное для поступления количество баллов все равно не набрал бы.