Кармен открыла рот, пытаясь ответить, но дрожащие губы отказывались ей повиноваться. Она жалобно посмотрела на мужа.

– Милая, все хорошо, – сказал он. – Это же…

Колени у нее подогнулись, и она упала прямо на пол, выскользнув у мужа из рук. Не ожидая такого финала, Джилберт подхватил ее лишь в самый последний момент.

– Возьмите ее за ноги, – попросил он, – ее надо унести отсюда. Кармен вообще не следовало приводить сюда.

Кармен Фрилмен, лежавшая на кушетке в кабинете коронера, выглядела худенькой и слабой. На бледном лице косметика, лишенная естественного фона, производила неприятное впечатление.

Джилберт продолжал так же сердито:

– Вы не имели права подвергать ее такому испытанию!

Брэндон возразил с достоинством:

– Для нас крайне важно было установить личность этого человека.

– Меня совершенно не интересуют ваши соображения. И не воображайте, что я разрешу вам ее расспрашивать, когда она придет в себя. С нее довольно.

– Но это действительно Биллмейер?

– Еще бы! Я видел его неоднократно.

– Когда вы видели его в последний раз?

– С неделю назад.

– А ваша жена?

– Сегодня днем она ездила в контору. Биллмейер вообразил, что она потеряла какое-то письмо. Ну и вызвал по телефону. Это была лишь поза, стремление показать, какой он ревностный работник, даже в День благодарения не отдыхает.

– Ваша жена отыскала пропажу? – спросил Селби.

– Письмо и не пропадало. Он ее заставил примчаться в Голливуд только для того, чтобы выдвинуть ящик стола и достать бумагу. Это преисполнило его сознанием собственного величия.

– Сразу видно, что вы его не любите! – заметил Селби.

– Да, не люблю. Вернее, не любил. Да и кому понравится такое высокомерие и зазнайство?

Кармен пошевелилась, тихо вздохнула, ее ресницы затрепетали.

Джилберт Фрилмен повернулся к шерифу:

– Вы понимаете, что сейчас ее нельзя расспрашивать? Она так переволновалась!

– Послушайте, Джилберт…

– Я говорю совершенно серьезно, – горячился Фрилмен. – Вы не представляете, чего ей стоил сегодняшний день. Она в первый раз была на семейном празднике, и ей страшно хотелось произвести хорошее впечатление на моих родных, хотя обстановка нашего дома ей чужда. Так что сегодняшний день и без биллмейеровского приказа явиться в контору ради поддержания его престижа ей показался мучительным. А потом еще и это!

– Джилберт! – позвала Кармен слабым, дрожащим голосом.

– Я здесь, милая.

– Ох… как все это случилось?

– Автомобильная катастрофа.

– Где?

– Не думай об этом… Мы сейчас поедем домой, если ты, конечно, в состоянии.

Вмешался Селби:

– Послушайте, Фрилмен, мы не станем сейчас задавать вопросов, но обещайте, что миссис Фрилмен утром придет сюда.

Джилберт колебался.

Кармен жалобно сказала:

– Пожалуйста, не будем ни о чем говорить. Мне очень хочется закрыть глаза и забыть… обо всем!

Джилберт приподнял ее за плечи.

– Поднимайся, дорогая. Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, мы пойдем к машине.

Селби заметил:

– Эй, так ничего не получится. Давайте я возьму ее под руку с другой стороны.

– И никаких вопросов! – предупредил Джилберт.

Селби улыбнулся:

– Никаких вопросов.

Они помогли Кармен сойти по ступенькам и усадили ее в машину Джилберта, стоявшую у входа.

Кармен тепло улыбнулась Селби:

– Не считайте меня невыносимой плаксой, просто у меня выдался нелегкий день, и нервы сдали.

Селби приподнял шляпу.

– Итак, в десять часов утра в моем кабинете, – напомнил он Джилберту.

Джилберт кивнул, сел за руль и завел машину.

Селби добрался до своего кабинета уже в начале первого. После свежего ночного воздуха помещение суда показалось жарким и душным. Толстые фолианты в кожаных переплетах, заполняющие стеллажи от пола до потолка, создавали в комнате атмосферу учености. На самом деле на полках покоились описания старых дел, участники которых давно умерли, дела же хранились потому, что могли когда-нибудь сыграть роль юридического прецедента.