Алекс на миг остановился на увитой хмелем террасе перед входом, привычно отыскал взглядом мачты "Ясного", осмотрел новые прибывшие вчера вечером фрегаты и взглянул в самую даль — туда, куда ему скоро предстоит отправиться.

Скоро.

Он распахнул дверь и сразу направился в залитый солнцем кабинет. Пыль вилась столбом в косом луче света; в комнате было душно и жарко. На дубовом столе лежал аккуратно раскрытый журнал с незаполненными еще страницами.

— Почему окна закрыты? — крикнул Алекс Родерику, который возился с конем во дворе. — Сколько раз просил оставлять открытыми!

Запыхавшийся мальчишка вбежал в дом, приглаживая непослушные вихры.

— Но, кириос, этот ветер… он все время… бумаги летят во все стороны!

— Ладно. Притащи мне сундук.

Распахнув настежь все окна, Алекс принялся быстро перебирать вещи на верхних полках шкафа. Скинул вниз пылящиеся бумаги с чертежами кораблей, туда же связку свечей, серебряные подсвечники, бронзовые статуэтки, еще какие-то мелочи. Перевернул вверх дном нижние полки с перьями и принадлежностями для письма. Идеальный порядок, в котором всегда содержался кабинет, на глазах превращался в хаос, словно по комнате прошлась буря.

В проёме показался и робко постучал по открытой двери Родерик. Он пытался пройти боком, таща за собой тяжелый сундук капитана.

— Давай сюда, — коротко сказал Алекс и быстро втащил ношу внутрь.

Отперев сундук, он быстро принялся перебирать аккуратно уложенную одежду. Родерик, сопя, остался стоять рядом и смотреть, не зная, что делать дальше. Алекс поднял голову, утер выступивший на лбу пот и приказал мальчишке:

— Разожги камин в гостиной.

— Камин?! — тот округлил глаза. — Сейчас? В такую жару...

— Еще один глупый вопрос — и отправишься вместо кухарки драить кастрюли.

— Понял, кириос, — Родерик шмыгнул носом и исчез.

Алекс взял в руки тяжелый конверт. Некоторое время задумчиво подержал его в руках, но все же открыл и достал несколько писем. Первое и самое недавнее, от отца, отложил в сторону. А пачку старых и пожелтевших записей с мелким корявым почерком на ивварском принялся перебирать. "Дорогой брат! Давно я не видел тебя в наших краях… " — бросились в глаза слова письма. Быстро пролистав бумаги, Алекс вдруг заметил квадратные значки мертвого языка и те записи, которые не должен был увидеть никто и никогда. Теперь и подавно. Судя по всему, Бриньяр решил всерьез за него взяться, а значит, может добраться и сюда.

Алекс прошел в гостиную к разожженому камину, присел на корточки и бросил пачку прямо в огонь. Исписанная бумага съеживалась, ярко вспыхивала и чернела, осталяя только хлопья пепла. Поколебавшись мгновние, Алекс потянулся за пазуху, вытащил последнее, короткое письмо, написанное вычурным и размашистым почерком. Его он перечитал целиком.

"Алексиарес,

Поверишь или нет, но мне сейчас очень непросто. Тяжело на душе от всего, что происходит в мире, что происходит между нашими странами.

Я не видела тебя так давно, что кажется, ты стал совсем уже другим человеком, чужим и далеким. И вместе с тем я страшно тоскую по тебе прежнему. По нашим полуночным разговорам, по той простоте и искренности, которая между нами была. Мне до смерти надоело лицемерие всех, кто меня окружает! Ты бы знал, Алекс! Порой я ненавижу весь наш двор, всех и каждого, кто так по-глупому заглядывает в рот и ждет, как бы предугадать слова вышестоящих и выслужиться ради своей выгоды. А я вспоминаю о тебе.

Милый Алекс. Помню, как ты злился тогда на короля за его молчание про обмен пленными. О, ты был тогда глоток свежего воздуха для меня, привыкшей с детства к долгим церемониям и нудным речам. Я скучаю по тебе. По твоим суждениям, по твоему взгляду на мир и такой подкупающей уверенности в том, как он должен быть устроен на самом деле. А ещё по твоей улыбке, по твоим проницательным серым глазам, которые умеют смеяться, когда ты сам до ужаса серьёзен. По твоим объятиям и твоему запаху, который сводил с ума… мне кажется, я до сих пор чувствую его, когда вспоминаю тебя. Почему мир так несправедлив?