Но хуже было то, что после трапезы меня начало клонить в сон. Героически поборовшись с сонливостью, спустя два часа, когда натруженные ноги уже отказывались передвигаться, я решил устроить привал. К этому времени местность вокруг снова изменилась, превратившись в каменистую степь, на которой среди невысоких холмов одиноко торчали колючие кусты и сухие деревья. Оглядываясь вокруг в поисках надежного убежища или чего-нибудь, отдаленно его напоминающего, я приметил груду камней и направился к ней.

Это оказались развалины небольшой часовни. На первом ее этаже отсутствовала одна из стен, в другой зиял огромный пролом, а второй этаж был полностью разрушен. Деревянные балки перекрытия практически все обвалились, но оставшиеся образовали небольшой пятачок в углу, на котором я мог примоститься, не опасаясь волков, кабанов и прочих бродивших по земле тварей. Обойдя развалины, я не обнаружил никаких опасных животных. Только десяток гревшихся на солнышке больших зеленых ящериц.

Убедившись, что неприятных соседей не имеется, я поднял одну из подгнивших балок, потревожив несколько паучков, прислонил к стене, забрался на нее и ухватился за остатки перекрытия. Забросив туда кинжал, я подтянулся, залез на второй этаж, отряхнул ладони от трухи, в которую превращалось дерево, и устроился в уголке. Накинул на голову капюшон, чтобы спастись от яркого солнца, бившего в глаза, положил поближе клинок, вытянулся и моментально погрузился в сон.

Разбудили меня хлопки крыльев. Открыв глаза, я увидел, как рядом садится птаха, сородич которой вчера напал на кортеж. Теперь я мог рассмотреть ее во всей красе. Птичка была очень похожа на орла, оперение особой красотой не отличалось – было серым в черных пятнышках, за исключением бежевых маховых перьев и хвоста. Когти ясно говорили о том, что если какая добыча в них попадется, то вырваться точно не сможет, а массивный клюв наверняка мог разбивать камни. Вообще, по традиции здешних мест, вместо клюва у данного орла должна быть пасть с внушительными клыками, но на этот раз природа отчего-то решила не отходить от канона.

Птица опустилась на балку в трех метрах от меня, там, где ее крылья не могли задеть остатки стен. Не отрывая взгляда от пернатой, я нашарил клинок, сжал рукоять в ладони и сразу почувствовал себя увереннее. Орел издал какой-то звук, здорово похожий на карканье, сложил за спиной крылья и вприпрыжку поскакал ко мне. Первым делом птаха попыталась вцепиться когтями в ноги, но я подтянул их к туловищу, и она, подпрыгнув, вознамерилась клюнуть меня в голову. Именно в этот момент я ударил пернатого хищника кинжалом в грудь, доказывая, что загнанная в угол добыча тоже бывает опасной.

В сердце я не попал, но клинок вошел в покрытое перьями тело по самую рукоять и заставил птичку замереть. По моей руке вновь пробежал уже знакомый бодрящий холодок, а орел закатил глаза и тяжело кувыркнулся с балки вниз. Я успел вырвать свое оружие и огляделся. Других птичек в небе видно не было, а значит, можно вздохнуть с облегчением – еще один раунд с фауной чужого мира окончился в мою пользу.

Взглянув на солнце, я решил, что четырех часов отдыха вполне достаточно, встал, с наслаждением потянулся и спрыгнул на первый этаж, постаравшись выбрать местечко поровнее, чтобы не переломать конечности на осколках камней. Приземление прошло благополучно, мои ноги сработали на отлично, словно и не было целой ночи марафонского забега. Я даже удивился, а потом вспомнил тот самый странный холодок, который чувствовал, применяя клинок. Ведь он не являлся галлюцинацией, это ощущение было вполне реальным и требовало объяснения.