Долия вот, напротив, насильно в меня еду запихивает и сетует, что «тощую Эйви» даже ветер не замечает. Кто-то из этих двоих точно привирает!

– Вейн, ты не перепутал, именно тот хитанец, не какой-нибудь другой? – с увядающей надеждой протянула я, подавая парню последнюю сумку.

Ее можно было и в руках довезти, но тогда пришлось бы забираться внутрь.

– Ты так говоришь, будто темные мастера из столицы пачками тут разгуливают! – профыркал Диккинс, с легкостью забрасывая поклажу наверх и помогая мне подняться по ступенькам.

– Ты только не вздумай в академии рассказывать, что из меня кто-то что-то высасывал, – строго поглядела на парня, хватаясь за поручни.

– В этом нет ничего стыдного, Эв…

– Не вздумай!

Я помахала отцу и Долии, выглянувшим из окна гостиной, и уселась на свободное кресло. Восьмиместный вояжер вальяжно тронулся. Миновал парк, горевший красной листвой, прокатился по главной улице и направился к выезду из города.

– Остановите на секунду! – крикнула водителю, увидев очертания знакомой книжной лавки. Не прочитаю, так хоть пощупаю напоследок!

Не дожидаясь, когда вояжер затормозит, выпрыгнула наружу и скрылась за витражной дверью. Вихрем пронеслась к «застеколью» сирры Фэрвей. Где же вы, достопочтенный сир Милезингер? Готовьтесь, я сейчас буду вам глазки строить и умолять меня дождаться.

Может, до следующих каникул никому не приглянется бесценное сокровище, каким-то чудом оказавшееся в Аквелуке? Не так тут много фанатов прикладной артефакторики, право слово.

Но на полке было пусто. То есть вообще! Даже пыль кто-то стер.

– А где?.. – растерянно поискала глазами рыжую шевелюру.

– Купили несколько часов назад, Эйви, – выдохнула сирра Фэрвей и развела руками. – Предложили хорошую цену. Очень хорошую, сумма покрыла все наши издержки за полгода. Прости, я не смогла отказать.

Я всхлипнула – не от обиды, а от варховой несправедливости – и, помахав рукой хозяйке книжной лавки, вышла на воздух.

Папа сказал, что я выжила только чудом. Наверное, сразу много чудес в одни руки выдавать не положено.

8. Глава 7

После недельного сна тело бодрилось и требовало деятельности, но на самом деле у меня почти ни на что не было сил. Сир Милезингер, так и не дождавшийся свидания со мной, стал последней каплей. Предатель! Я же лучше какого-нибудь престарелого коллекционера. Аккуратнее, симпатичнее. Но, может, он пытался сопротивляться, и я зря наговариваю.

Я влезла в вояжер, расстроенно упала на сидение возле Диккинса и уложила голову ему на плечо.

– Отдыхай, крикетка.

– Не называй меня так… – по привычке проворчала я, хотя против этого прозвища вот уже который год ничего не имела.

Крикетки водились в местных лесах, на заболоченных озерах. Редкие представители местной фауны – странные водоплавающие птицы, не умеющие летать. Хотя крылья у них были и довольно приличные. Кто знает, может, крикетки ни разу не пробовали? Или просто не хотели?

Зато они шустро бегали, забавно подпрыгивая на кочках, превосходно ныряли и заполняли лес своим звонким «Кри-кри». Вейн меня так прозвал из-за их оперения – бледно-зеленого, лоснящегося, в цвет моих глаз.

– Эв… Я хотел поговорить с тобой про бал, – сдавленным шепотом выдал Диккинс, прижимая меня к себе. – Еще в парке хотел, а тут обморок этот твой так некстати… Ламберт, ты спишь, что ли?

Я усердно засопела, изображая похрапывание. В том, что Тьма в меня влезла в совершенно неудобное время, я была с Вейном согласна. Но вряд ли у меня будет возможность ей об этом рассказать. Я надеялась больше никогда-никогда с ней не встречаться.