Благо, хотя бы мана у вирфортов восстанавливалась бешеными темпами, а у Виктора за счёт, видимо, «божественной компоненты» это происходило ещё быстрее. Уже сейчас он «наполнился» процентов на пятнадцать-двадцать, при том что с завершения боя не прошло и часа. И это было как бы не заявкой на звание самого выносливого среди вирфортов и магов: что тем, что другим времени нужно было раза в два больше.

А то и три, если дело дошло до полного истощения, смертельно опасного, между прочим.

– Это неправильно. И… я не слабая! – Глаза на мокром месте, жалостливый вид, взгляд исподлобья – всё это Виктор уже видел не раз. Видел, и потому реакция его оказалась далека от ожидаемого девочкой. Она уже привыкла, что даже неправоту можно скрыть за образом обиженного, раскаивающегося ребëнка…

Но не от человека, который формально знал её с пяти лет, а новая главенствующая личность, унаследовавшая и переварившая память старой, разобрала все эпизоды их дружбы по кирпичикам.

– Как человек ты не слаба, Линнет. Но как маг – да. И что б ты понимала, Страйя слаба тоже. И я был слаб… – Виктор набрал в грудь воздуха, поймав бесценные мгновения и потратив их на то, чтобы сбавить накал давящих на язык эмоций. – Да что уж там? Я и сейчас слаб. Практически беспомощен. Но спустя годы я собираюсь стать сильным. И надеюсь, что и ты, Лин, и Страйя не остановитесь в самом начале этого непростого пути.

– Ты? Беспомощен? – Линнет фыркнула. – Ты сражался с четырьмя магами третьего круга!

– Везение и крылья, которые нельзя так просто назвать частью моей силы, Лин. – Виктор был хмур и невесел, но прерывать разговор не собирался. Всё шло так, как было должно. – Моя сила сейчас – это сомнительные боевые навыки и способности вирфорта в районе второго ранга. Со своими нюансами, но костяк не впечатляет, как ни крути.

– Я никогда тебя не пойму, Вик. Но радости от того, что ты жив и даже почти цел это не отменяет! Поправляйся! – Резко развернувшись, девочка покинула комнату столь же стремительно, как и вошла в неё.

Останавливать её проклятый не стал: не любил он такие разговоры, как пить дать не любил! Просто потому, что не умел их вести. Социопатом не был, но и особо общительной личностью тоже. Откуда общительности взяться, с его-то историей?..

Вместе с уходом Линнет на палату, – Виктор решил называть её именно так, – опустилась долгожданная тишина. Здесь никого больше не было: только он, кровать и свободное время.

Время, которое нельзя было потратить на что-то помимо сна. Ведь вымотался проклятый знатно, отключившись в тот же момент, как его голова коснулась подушки. И на этот раз никакой изнанки не было: лишь чистое забытье, которого Виктор ван Бельвиос так жаждал…

***

Он распахнул глаза среди ночи, всем своим естеством почувствовав близкую опасность. Глаза проклятого вспыхнули синими огнями, он сам присел, а за его спиной выросли крылья, смазанным, стремительным движением рассёкшие воздух вокруг койки.

Рядом никого не было.

Чертыхаясь про себя, Виктор аккуратно опустил ноги на пол и двинулся к двери, стараясь до поры не издавать лишнего шума. На его груди всё ещё болтался «аварийный» набор артефактов, который парень тут же и перевёл в дежурный режим. Там, в общем коридоре, медленно передвигались три сигнатуры с отвратительной и гадкой маной, вопреки всем законам магии казавшейся абсолютно идентичной у всей толпы. Толпы потому, что ещё одиннадцать сигнатур каким-то образом оказались в одном из десятка ощущавшихся пустыми помещений, где не было ни лекарей, ни пациентов.